С утра следующего дня округа деревень Яковлевки и Захарьевки огласилась возбужденными голосами, шумом. Петрусенко сидел на берегу, у пчельника, глядя, как пять лодок медленно и методично плавают по небольшому озеру, а люди в них прочесывают дно баграми и сетями. Он знал, что ближний лесок и рощу сейчас тоже прочесывают. Там с полицейскими, прибывшими из уездной управы, местные крестьяне. И здесь, в лодках, тоже. Усатый Степан Матвеевич оказался человеком очень авторитетным в своем околотке, мобилизовал многочисленную подмогу и сам в одной из лодок командует. К берегу долетает его зычный басок.
А Викентий Павлович ждёт результата и надеется, что тела Василия Захарьева не найдут. Плеск озёрной воды, лодки и люди с баграми по аналогии заставили вспомнить самое сенсационное в уголовном деле убийство — совсем недавнее, этого месяца. Случилось оно в Германской империи. Расследование ещё не закончено. Там тоже всё началось с обнаруженного в воде тела…
Около восьми часов утра, когда туман ещё стелился над водами реки Шпрее, мусорщик Теске с подручным плыли на лодке вдоль берега в районе рейхстага. Это был их участок реки, они каждый день очищали его от мусора. Именно здесь они и выловили из воды свёрток в грубой бумаге, перевязанный верёвкой, с пятнами крови. Теске равнодушно подумал, что вновь кто-то выбросил в воду новорожденного младенца: за годы службы он не раз выуживал подобные находки, привык. Но когда на этот раз он разорвал бумагу, испугался: перед ним было тело девочки, без головы и конечностей…
Когда сообщение поступило в полицай-президиум на Александерплаце — своего рода немецкий Скотланд-Ярд, к берегу Шпрее тут же выехали и шеф берлинской криминальной полиции, и сам полицай-президент Берлина фон Борис, и два дежурных комиссара Ванновски и Вен. Полицейский доктор, осмотрев тело, уверенно сказал: жестокое преступление на сексуальной почве… Почти сразу полиции стало известно, что два дня назад в северном районе Берлина исчезла девятилетняя девочка Люси Берлин, младшая дочь рабочего табачной фабрики Фридриха Берлина. Вскоре этот бледный пятидесятилетний мужчина, привезённый к берегу Шпрее, упал в обморок, узнав свою дочь по шраму ниже груди.
Расследовать преступление назначены были комиссары Ванновски и Вен, давно и хорошо сработавшиеся, имеющие большой опыт, и отлично дополнявшие друг друга: один — спокойный, молчаливый, другой — подвижный, вечно жестикулирующий. Они тут же, уже в 9 часов утра, дали задание патрулям криминальной полиции, которые постоянно дежурили в Берлине в поисках сексуальных преступников, сутенеров и карманников, сосредоточить внимание на районе улицы Аккерштрассе, где проживала семья Берлинов. Их дом был многоэтажным тёмным зданием, где в тесных низких квартирах ютились почти сто семей. Через арку можно было попасть во внутренний двор, запущенный и грязный, по старой деревянной лестнице — на этажи с узкими коридорами и клозетами, расположенными между этажей. В этом доме, как и во всём районе, жили рабочие, мелкие ремесленники и пенсионеры бок о бок с проститутками и сутенёрами, бродягами, ворами.
Семья Фридриха Берлина жила на втором этаже. Когда Ванновски пришёл, чтобы расспросить их, застал всех: отца, мать. Старшего девятнадцатилетнего сына и младшего сына Хуго. Комиссар узнал, что 9 июня девочка вернулась из школы в 11 часов, поиграла немного во дворе, купила у лавочника конфет на два пфенинга. В полдень домой пришёл отец, вся семья вместе пообедала, потом Фридрих Берлин снова ушёл на фабрику. Около 13 часов девочка попросила дать ей ключ от уборной, которая находилась между этажей, несколькими ступеньками выше квартиры. Спустя двадцать минут домой пришёл Хуго, стал искать Люси. Уборная оказалась заперта, а девочки нигде не было, хотя братья и родители разыскивали её до вечера. А ведь Люси, как и всех детей этого района, с детства учили быть недоверчивыми, ни за что не подходить к незнакомцам. Поздно вечером Фридрих Берлин отправился в полицейский участок и заявил о пропаже дочери.
Комиссар Вен осматривал двор и дом. Разговаривал с людьми. Из потока самых разных сведений он выбирал то, что могло пригодиться. Несколько человек, в том числе и дети, рассказали о бородатом мужчине в соломенной шляпе и мешковатых брюках. То он выходил с девочкой из арки дома, то тащил её в сторону близкого парка, то заходил в ту же лавку, что и она. Кто-то вспоминал, что мужчина ещё и прихрамывал.
Вскоре сотрудники криминальной полиции обходили всех известных им проституток с Аккерштрасса, расспрашивая о хромом человеке в мешковатых брюках. В квартире, рядом с Берлинами, жила некая Иоганна Либетрут, зарегистрированная как проститутка. Лишь накануне она вышла из тюрьмы и как раз перед приходом полиции отмечала это событие вместе со своим сожителем Теодором Бергером, торговцем подержанными вещами. Иоганна уже знала о трагедии соседей, всхлипывая поведала, что знала бедную малышку, которая заходила к ней в гости, звала её тётей. Расчувствовавшись, она поделилась своей радостью: вот уже восемнадцать лет Бергер обещает жениться на ней и, наконец, завтра состоится их свадьба. Но главное — Иоганна заявила, что убийцей может быть Отто Ленц — сутенёр Эммы Зейлер, которая проживает в этом же доме, в подвальном помещении. Он прихрамывает, носит плохо сшитые брюки и соломенную шляпу, знаком с Люси Берлин и даже играл с ней — брал её на руки, заставлял плясать под музыку, пялил на неё глаза…Эмма Зейлер не только подтвердила всё это. Но и охотно назвала все места, где Ленца можно застать.
Через сутки, во второй половине воскресенья, Ленца арестовали в одной из закусочных. Он сбрил бороду. А свою соломенную шляпу собирался выбросить, да не успел. Дрожа от страха, он признался, что знал Люси, играл с ней, но клялся, что и в голову ему не приходило причинить вред ребёнку. Однако все свидетели, которым Ванновски показал его, в один голос утверждали, что видели ребёнка именно с этим человеком. Ленца водворили в тюрьму, но Ванновски ощущал сомнание: слишко всё указывало на Ленца, словно нарочно. Так и оказалось: у Ленца было на день убийства неоспоримое алиби. Ванновски и Вен продолжили розыск.
Десятки сотрудников уголовной полиции тщательно обыскали весь район — многочисленные полисадники, дворы, но следов крови, одежды девочки нигде не было. Вот тогда Вен впервые подумал: а, может быть, Люси вообще не покидала дом? Может, её затащили в чужую квартиру, подвал или на чердак. Убили и лишь потом вынесли и бросили в реку … Обыскали чердаки и подвалы дома 130 — ничего! Стали выяснять, кто живёт рядом с квартирой Берлинов. Одной из соседок была та самая Иоганна Либетрут, которая рассказала о Ленце. Ванновски стал расспрашивать о ней тех полицейских, которые заходили к ней, и от них услышал о её женихе Теодоре Бергере. Приказал собрать сведения о Бергере — на всякий случай. И тут комиссаров ожидал сюрприз: Бергер был в этой квартире не гость, а постоянный жилец: ещё полгода назад он выехал со своей квартиры сюда, а указанный в документах адрес просто маскировка. Маскировка и его торговля, по сути, он сутенёр и живёт за счёт Либетрут. Однако, сутенёр — это ещё не убийца, к тому же в понедельник, 13 июня, Бергер действительно подал заявление о своей женитьбе на Иоганне.
Но вот среди сведений, собранных о Бергере, появились показания отца Иоганны, жившего недалеко. Он рассказал, что ещё четырнадцатилетней девочкой его дочь была совращена Бергером, тот послал её на панель, заявив отцу, что теперь он работать не станет, поскольку Иоганна его прокормит. С тех пор он и жил за её сяёт, пил, играл и сводничал, не раз сидел в тюрьме за насилие и разврат. А глупая Иоганна восемнадцать лет ждёт, что он на ней женится. Когда же старику сказали, что Юергер и вправду собирается жениться, тот воскликнул: «Значит, произошло что-то сверхъестественное!»