Это была Америка люмпенов, тех, кого я всегда считал ниже себя. Женщины расхаживали здесь в облегающих, с разрезами внизу брюках-капри и с высокими, замысловатыми прическами. Восток встречался здесь с Западом, а Север с Югом. В этот момент в казино скопилось около двух тысяч человек, и все они чувствовали себя здесь великолепно. Они бесконечно наслаждались проводимым временем. После девяти месяцев, прожитых в Калифорнии, в Дэмоне, эти американцы — народ, с которым разговаривал Никсон, одновременно игнорируя меня, — казались странными, как пришельцы с другой планеты. Толстяки с животами, переваливающимися через ремни с пряжкой размером с мой кулак, и стройные, прилизанные красавцы из Лос-Анджелеса в кителях в стиле Неру. Раскрашенные женщины, которых я в Дэмоне практически не встречал — фотомодели, девушки из кордебалета или дорогие проститутки, — проходили мимо меня, виляя бедрами. Волосы до плеч, поношенные грязные кроссовки и потертые джинсы с такой же курткой делали меня здесь гадким утенком. Не то чтобы на меня обращали внимание. Люди в этом заведении целиком заняты своими собственными делами. И это хуже всего. Вот они, американцы Божьей милостью. И чего же они жаждут? Не пушек и не бомб, не расовых войн и не убийства людей в джунглях. Просто дешевого возбуждения, щекотания нервов и развлечений в виде шоу, стриптиза или выступления знаменитых певцов, — они хотели видеть Элвиса и получить шанс рискнуть большей суммой, что могли себе позволить. «Да ведь это же Джун!» — внезапно пришло мне в голову. Она наверняка бывала здесь раньше и в глубине души лелеяла воспоминания о том, от чего она теперь отреклась, как от особо извращенной формы капиталистической эксплуатации.
Вдоль дальней стены располагались полки и стойки огромного бара, где стояли высокие горки тарелок и блюдец и контейнеры с разнообразной горячей пищей. Это место было отгорожено красным бархатным канатом, висевшим на столбиках из нержавейки. Во мне вдруг заговорил голод, и с такой силой, что даже потекли слюнки. На моих глазах какой-то детина в костюме ковбоя и сапожках на высоких каблуках со шпорами ковыляющей походкой направился к контейнеру, из которого исходил очень соблазнительный аромат, и положил себе на тарелку два здоровенных куска жареного мяса. Я последовал за ним, но многозначительного взгляда сотрудника службы безопасности в темно-бордовом пиджаке оказалось достаточно, чтобы я ретировался в обратном направлении, почувствовав себя бездомным бродягой, как в романах Диккенса.
Обводя взглядом зал, я наконец-то заметил Майкла, который слонялся, испуганно озираясь, между колоннами, увитыми виноградом. Позади него находился длинный ряд кабинок с окошечками в медной оправе, как в старомодных банках, где сидели кассиры. Увидев меня, Майкл, как его учили, постарался не подать виду. Не давать ФБР никаких зацепок. Я был от него примерно в двухстах футах. После того как я кивнул ему, он подождал еще немного, а затем двинулся к кассам. Похоже, касса, к которой он подходил, была выбрана им заранее. На чем основывался выбор, мне было не понять — счастливый номер или же внешность кассира показалась ему более располагающей. Возможно, по оценке Майкла, тот человек устал больше своих коллег.
Я старался не привлекать к себе внимания и постоянно переходил с места на место, в то же время не теряя из виду Майкла и поглядывая вокруг, чтобы удостовериться, что никто не следит за нами. Неподалеку был стол, где играли в кости. Одному из игроков — рослому здоровяку в сапожках из крокодиловой кожи и с галстуком в виде шнурка с орнаментальным зажимом из горного хрусталя — везло раз за разом. К нему подошел охранник и попросил снять со стола ковбойскую шляпу. Рядом с ковбоем молча стояла полная женщина в кримпленовом платье, слишком тесном для ее пышущей здоровьем фигуры. Оглянувшись в сторону Майкла, я увидел, как темноволосая женщина, сидевшая за стеклянной перегородкой, кивнула ему, и он полез в карман за своим портмоне.
Я знал, что наступил самый главный, решающий момент. Именно сейчас кассирша могла подать сигнал. Если агенты ФБР уже на месте, ей достаточно посмотреть на нужного человека. А соглядатаев, которые могли принять условный сигнал, здесь хватало: крупье, вышибалы, парни, которые с оружием в руках наблюдали из потайных отверстий вверху за тем, чтобы служащие казино не поддались соблазну пригреть крупную сумму. Внутренне я уже был готов к худшему. В таком случае мне следовало, не спеша, идти к заднему выходу и далее на стоянку, к нашему «шевроле». Джун предупредила меня: немедленно покинуть казино и не предпринимать никаких действий. Они сами позаботятся об остальном. Однако пока я не чувствовал никакой особой опасности. Это было все равно что наблюдать с трибуны большого стадиона за футбольным матчем. Тем временем Майкл, стоявший у кассы, повернулся и стал вглядываться в даль, стремясь различить мою фигуру в клубах сизого табачного дыма, плававших над столами. Поймав мой взгляд, он устало вздохнул и едва заметно улыбнулся. У меня сразу отлегло от сердца. Рядом со мной опять раздался дружный вой. Техасец выиграл в очередной раз.
Через пару секунд я опять посмотрел в сторону касс. Майкла там уже не было. Меня на мгновение охватил страх: «А вдруг ему отказали?» — но затем я увидел, как он несет в своей большой руке две стопки фишек. Выйдя из казино в холл, Майкл зашел в мужской туалет, на двери которого красовалась надпись из позолоченных букв: «Сатиры». Зайдя в кабинку, он должен был пересыпать фишки в конверт, адресованный в Сан-Франциско, на главпочтамт, где его должны были забрать из абонентского ящика. На конверте уже были марки и наклейка «Срочное». Если ФБР намеревалось задержать его, то, по словам Эдгара, это должно было произойти именно сейчас, когда улики, изобличавшие преступника, находились при нем. Однако вскоре Майкл вышел из туалета с небольшим пакетом из плотной коричневой бумаги под мышкой.
Джун объяснила нам, что ФБР не станет вести слежку, как в фильмах тридцатилетней давности: какой-то тупой агент медленно едет у самой бровки, а Майкл идет по тротуару. Они наверняка будут в нескольких машинах, постоянно чередуясь, то обгоняя его, то отставая далеко позади, и меняя направления. Я должен вести наблюдение за агентами ФБР. Запоминать номера машин. Задача Майкла — найти почтовый ящик. Он должен был идти в южном направлении. Мы не имели права вступать в контакт друг с другом, не убедившись в том, что опасность полностью миновала. Сев в машину, я выехал со стоянки и вскоре увидел Майкла, который спокойно шел по широкой полосе для пешеходов, запруженной парами, вышедшими из казино и отелей развеяться и подышать вечерней прохладой. Под рекламным щитом одного отеля стоял мужчина с портмоне в руках и озабоченно пересчитывал оставшиеся деньги. Жена, стоявшая рядом, упрямо смотрела в противоположную сторону. Очевидно, она уже вошла в азарт и не желала слушать никаких возражений. Майкл исчез в одном из отелей. Когда он появился снова, коричневого пакета под мышкой уже не было. Завтра деньги будут в Сан-Франциско. Кливленда выпустят из тюрьмы под залог, и Хоби сможет вздохнуть с облегчением. А затем нам останется лишь побыстрее забыть то, что мы сотворили во имя свободы.
Вся дорога была забита машинами, которые ползли как черепахи в обоих направлениях. Очевидно, в Лас-Вегасе час пик приходился на вечернее время. Временами Майкл, двигаясь пешком, успевал уйти далеко вперед. Однако минут через десять на дороге стало посвободнее, между машинами появились разрывы, и я, втискиваясь в них и лавируя, начал продвигаться вперед. Пока в поле моего зрения не попадало ничего, что могло бы внушить тревогу. Ни один из пешеходов, которых я окидывал придирчивым взглядом, не вызывал подозрений. В разнообразной палитре одежды преобладали оттенки голубого цвета, а туфли чаще всего были белые. В моду тогда только что вошли ткани из полиэстра, засилье которых сразу бросалось в глаза. Однако на костюмах не было никаких пометок, которые указывали бы на принадлежность их владельцев к ФБР. Добравшись до мотеля «Райский сад», я поставил машину на стоянку на заднем дворе и поспешил назад на бульвар, чтобы контролировать ситуацию, когда Майкл будет подходить к мотелю. Земельный участок, прилегавший к мотелю, был огорожен невысокой, облицованной плиткой стеной, на которую я и уселся. Теперь нам ничто не угрожало. Во всяком случае, так мне показалось в тот момент, и я хотел сказать Майклу, чтобы он перевел дух и расслабился, однако тот прошел мимо, даже не посмотрев в мою сторону.