— И куда это ты собрался, дружище? — спросил у меня Тони.
На нем был костюм свободного покроя песочного цвета и рубашка с узорами в виде ломаных линий, похожих на молнии.
— Тони, ради Бога! — истошно взвизгнула женщина. — Вдруг у него пистолет? — Повернувшись к друзьям, она пояснила: — Он всегда при исполнении.
— Да нет у него никакого пистолета, — сказал Тони. — Подойди сюда. Этот джентльмен хочет перекинуться с тобой парой слов. В чем дело? — деланно удивился он. — Ты не хочешь разговаривать с ФБР?
Я ничего не ответил. Я не двигался. Время — те немногие драгоценные секунды, которые я машинально отсчитывал, — таяло, уходило безвозвратно, пока мы с Тони напряженно всматривались друг в друга.
У Тони было грубое лицо с челюстями, как у моржа, выражавшими спокойную уверенность. Особого злорадства я не заметил. Оно просто говорило: «Я мужчина, а ты нет; я уже достаточно пожил на этом свете, чтобы знать, что мне здесь делать, а ты еще сопляк». И незримое присутствие его опыта меня обезоружило. Я попался. Меня схватили. Эта мысль меня окончательно сразила. Тяжело дыша, подбежал гнавшийся за мной агент.
— Ты настоящий придурок, сукин ты сын! Да понимаешь ли ты, что вот так погибают люди? Ты запросто мог схлопотать пулю в спину или в затылок. Скажи спасибо, идиот, что я пожалел тебя, сопляка. — Грубо схватив меня за плечо, он толкнул вперед и приказал: — А ну, лечь на землю! Вон туда! Живо!
Он ощупал руками мои ноги с внешней и внутренней стороны, в то время как я лежал, уткнувшись носом в асфальт, от которого почему-то пахло не битумом, а землей. Вытащив у меня из кармана бумажник с удостоверением Майкла, он схватил меня за волосы и рванул голову вверх.
— Так как же мне тебя называть? Черт возьми, ну и воняет от тебя, — сказал он мне.
Я принял ванну за сутки до этого. Вспомнив инструкции Джун, я решил молчать. Фэбээровец приказал мне встать.
«Я попался», — не выходило у меня из головы. Я понял, что вступил на новый уровень, в другую действительность. Каждое мгновение теперь будет отрезком нового времени. Кто-то из этих двоих подтолкнул меня в спину, и я зашагал вперед. Они повели меня в мотель. На всякий случай агент держал меня за воротник.
По дороге Тони представился ему:
— Из Нью-Йорка.
— Ты, случайно, не знаешь Джека Берка? Из Уэст-Оринджа, Пенсильвания?
— Джека? Мы с ним вместе учились в Квонтико.
— Не врешь? Он мой шурин.
— Вот тебе и раз! Мир тесен. Ну и как поживает старина Джек?
— Живет, хлеб жует. Раздобрел как боров. У себя дома повесил на стену портрет Гувера.
Второй агент наблюдал за нами из окна голубого «форда» с черными шипами, внутри которого светился потолочный плафон. На голове у него была соломенная шляпа, а из окна свисала рука с сигаретой без фильтра, которую он покуривал со скучающим видом. Машина стояла у мотеля, перегородив выезд со стоянки. Разумеется, они уже предусмотрели такой вариант, и вряд ли бы у меня был шанс. Мой преследователь представил Тони коллеге, и оба фэбээровца некоторое время рассыпались в комплиментах. Вдали прозвучала полицейская сирена.
— Кавалерия на подходе, — произнес второй. — Скоро тут соберется половина округа.
— Нам это нужно? — задал риторический вопрос его напарник.
— Ладно, забирайте его, а я останусь и объясню им. А ты точно взял того, кто тебе нужен?
Агент достал из отобранного у меня бумажника удостоверение.
— Майкл Фрейн, — сказал он.
— Тот самый.
Агент опять схватил меня за воротник и повернул лицом к себе.
— Мы уже давно поджидаем тебя здесь, Майкл, — с веселым злорадством проговорил он.
Утро вторника. Определение статуса задержанных. Суд превращается в камеру пыток. Поспать удалось от силы два часа. Вместо крови по жилам течет горячая смола. Временами кажется, что сознание бодрствует отдельно от тела. Эмоции, доселе защищенные той удобной броней, потеряли ее и оказались беззащитными, обнаженными. Слова и события бьют прямо по моему нутру, не встречая никакой перегородки. Я абсолютно не готова к той процессии, которая проходит передо мной.
Обстановка в зале суда постоянно меняется. На смену одним клиентам и семьям, сопровождаемым адвокатами, приходят другие. Полицейские и сотрудники прокуратуры, инспекторы по пробации, государственные защитники, в общем, все те завсегдатаи суда, без которых не обходится предварительное рассмотрение уголовных дел, приветствуют друг друга в коридорах и смежных помещениях для адвокатов и свидетелей. Они договариваются о сроках следующей явки их подопечных в суд или проясняют детали сделок, в результате которых подследственные делают заявления о признании вины. Таков обычный исход большинства этих дел. Энни следит за порядком в местах для зрителей, направляет подсудимых к скамье, указывает имена юристов или сотрудников суда, которые им требуются. Мариэтта же выкликает номера дел, подает папки с делами и напоминает мне причину их явки в суд — предъявление обвинения, заявление о признании вины, определение статуса или вынесение постановления по ходатайству. У нее феноменальная память, точные и четкие указания. «Этот парень должен был принести справку, подтверждающую его трудоустройство, а вон той леди нужно до конца недели сдать мочу на анализ согласно предыдущему приказу судьи Симоны».
Некоторые сегодняшние дела имеют оттенок комичности. Один незадачливый извращенец заплатил сотруднице полиции, выступавшей в роли уличной проститутки, пятьдесят долларов только за то, чтобы она разрешила ему пососать пальцы на ее ноге. Когда она показала ему свой значок, бедолага, плача, стал умолять ее забрать у него четыреста долларов и отпустить его. Поскольку в одежде сотрудницы был мини-передатчик — это позволяло избежать обвинения в провокации, — у нее не оставалось иного выбора, кроме как предъявить бедняге обвинение в попытке дать взятку должностному лицу при исполнении последним своих обязанностей. Однако в большинстве случаев приходится не улыбаться, а пребывать в грусти и печали.
— Ты уже слишком стар для такой работы, — говорит охранник из конвойной службы, выволакивая обвиняемого из изолятора временного содержания.
У этого типа вид алкоголика или наркомана. Совершенно седая голова не оставляет сомнений относительно возраста. Его обвиняют в попытке вооруженного ограбления: пытался отобрать деньги, приставив к горлу жертвы лезвие бритвы.
— Будто я не знаю, — отвечает арестованный и предстает передо мной с тоскливо-обреченным взглядом.
Пробежав глазами полицейский протокол с описанием незаурядного криминального прошлого — девять ходок, по моим приблизительным подсчетам, — я задаю ему вопрос:
— Мистер Джонсон, сколько дней прошло с тех пор, как вы последний раз вышли из тюрьмы?