– Она, похоже, не слишком боялась смерти. И мне нелегко говорить это. Я отдаю себе отчет в том, через какие испытания ей пришлось пройти. Как я понимаю, у Салли не осталось стимула к тому, чтобы продолжать жить после убийства дочери. Если у нее был СПИД, то она решила, что незачем оттягивать неизбежное.

– Вы возвращаетесь к той версии, о которой говорили мне раньше, – о том, что Салли могла нанять человека, чтобы тот убил ее?

– Не слишком трудно поверить в то, что Салли в подобной ситуации могла нанять киллера.

Рене посмотрела в сторону, погрустнев.

– Я слукавила бы, сказав вам, что судьба Салли не беспокоила меня. Но вашу мысль о том, что она была способна нанять человека, чтобы тот убил ее, я не очень хорошо понимаю. Зачем все так усложнять? Почему не застрелиться самой?

– Это могло быть связано с вами.

– Вы обвиняете меня?

– Нет, нет, напротив.

– Я не совсем понимаю вас.

– Скажу вам то, что прояснит ситуацию. Несколько лет назад я видел телепередачу о какой-то актрисе, получившей премию Академии. Я уже забыл, о ком шла речь, но суть не в этом. Дело в том, что она, до того как стать знаменитой, была так несчастна, что думала покончить с собой. Но она опасалась, что ее родные и друзья почувствуют себя виноватыми, поскольку вовремя не заметили ее глубокой душевной депрессии и не уберегли от самоубийства. Тогда она попыталась нанять человека, который застрелил бы ее, чтобы все походило на обычное убийство. Убийца уговорил ее отказаться от этой затеи.

– Так вы думаете, что Салли…

– Думаю, она нашла менее сострадательного киллера.

– У вас есть соображения насчет того, кто сделал это?

Джек посмотрел на другую сторону улицы. Тео танцевал с двумя женщинами, смеялся, размахивал руками – в общем, наслаждался жизнью. Это вдруг напомнило Джеку о разговоре с детективом, занимающимся делом Салли: тот предупредил его о том, что Татум коренным образом отличается от своего брата Тео.

– В этом мне предстоит еще разобраться.

37

Келси ушла с головой в дело об убийстве – во все его этапы, от злого умысла до смертельной раны. Уголовное право было ее любимой дисциплиной на первом курсе, и она несколько последних недель проводила за зубрежкой этого предмета больше времени, чем это было необходимо. Келси почти полностью сосредоточилась на деле Салли Феннинг, в то время как в СМИ появились сообщения о том, что полиция якобы сузила круг подозреваемых. Келси хотелось бы принять участие в заседании суда, если клиенту Джека вынесут обвинение, а сам Джек сочтет, что она хорошо знает все материалы дела.

Допив холодный кофе, Келси закрыла книги. Юридическая библиотека университета Майами работала до полуночи, и она снова досидела до ее закрытия. На коврах уже тихо жужжали пылесосы, а один из тех, кто любит копаться в законах, выражал недовольство по поводу того, что фотокопировальную машину отключили на ночь.

– Спокойной ночи, Фелипе, – сказала Келси молодому студенту с прической «лошадиный хвост», который работал за письменным столом.

– Спокойной… – ответил тот.

Она прошла мимо датчиков и вышла во внутренний дворик через двойные двери. Ночь была прохладной. Келси положила книги на скамейку, чтобы надеть свитер. Во дворике было многолюдно, когда она пришла на вечерние занятия, и Келси поставила свою машину в дальнем конце студенческого городка неподалеку от спортивных площадок. Чтобы дойти до темного места под индийскими смоковницами, Келси пришлось пересечь всю территорию городка. Когда она приехала сюда, светило солнце, в полночь же все выглядело совсем иначе. Густые кроны деревьев закрывали свет луны и уличных фонарей. Впереди были только тени – более или менее густые. Индийские смоковницы – это странные, внушающие суеверный страх деревья с прочными корнями, спускающимися от ветвей до земли и похожими на длинные щупальца.

Келси шла между этими висячими корнями, обходя их, как лыжница, совершающая слаломный спуск в замедленном темпе. Один из них она не заметила и, наткнувшись на него, испугалась. Келси сделала шаг назад, пытаясь успокоиться, но сердце у нее учащенно билось. Пройдя уже половину пути под индийскими смоковницами, она вдруг почувствовала неудержимое желание побежать обратно. Келси заставила себя идти дальше, но наткнулась еще на один висячий корень, который запутался в ее волосах, и задрожала всем телом. Она высвободила волосы и поспешила вперед, размахивая рукой, как машут мачете в джунглях. Ускорив шаг, Келси на что-то наткнулась и остановилась как вкопанная.

«Черт бы побрал эти корни!»

Келси собралась с духом и снова устремилась вперед, но не успела пройти и нескольких шагов, как кто-то толкнул ее и она упала. Когда незнакомец навалился на нее, Келси чуть не закричала. Мужчина придавил коленями ее живот.

– Не двигайся, – сказал он хриплым голосом. Говорил он так, словно вставил в рот комок ваты, чтобы изменить голос. Освещение было таким, что Келси едва разглядела маску лыжника, закрывающую лицо незнакомца, однако револьвер в его руке она видела хорошо.

– Не бейте меня, – попросила Келси дрожащим голосом.

– Надеюсь, что не придется.

– Пожалуйста, возьмите мой кошелек, все, что хотите.

– В твоем кошельке, красотка, лежат сорок шесть миллионов долларов?

Келси ощутила боль в животе, но не от колен напавшего.

– О чем вы говорите?

– Ты работаешь на Свайтека, а он представляет интересы Татума Найта.

– Да.

– Татум – один из наследников по условиям завещания.

– Угу.

Он прижал ствол револьвера к ее щеке.

– У тебя есть две недели на то, чтобы изменить это.

– Изменить? Я не понимаю.

– Мне не важно, как ты это сделаешь. Но я хочу, чтобы Джек Свайтек убедил своего клиента отказаться от права на наследство и выйти из игры, которую затеяла Салли.

– Я не знаю, как сделать это.

– Подумай.

– Как?

– Я же сказал тебе. Мне наплевать на то, как ты это сделаешь.

– А что будет, если мне не удастся?

Револьвер все еще был у ее щеки, но она ощутила что-то острое у ребер – укол ножом, который не причинил ей сильной боли, хотя и свидетельствовал о серьезности намерений нападавшего.

– Сделай это, сука. Или твой мальчишка Нейт отправится туда же, куда ушла дочь Салли Феннинг.

Келси, едва дыша, проговорила:

– Пожалуйста, только не трогайте моего сына.

– Пошла ты подальше со своим «пожалуйста». И вот что еще: пусть это останется между нами. Если пойдешь в полицию, если сделаешь это достоянием гласности каким-либо другим путем, заплатит за это Нейт. Дошло? – прохрипел он.