– Ты сообразительный парень, Хавьер?
– Что?
– У тебя есть мозги? Вот что мне хочется знать.
– Говорят, я довольно сообразителен, да.
– Хорошо, поскольку я хочу, чтобы ты кое над чем подумал. Как, по-твоему, сможешь это сделать?
Хавьер молча пожал плечами.
– Я задал тебе вопрос, – серьезно продолжал Тео. – Можешь ты это для меня сделать?
– Конечно, все, что тебе угодно.
– Например, я подожгу твой дом.
– Послушай, пожалуйста…
– Заткнись! – загремел Тео. – Дай мне закончить и не прерывай! Понял?
Хавьер кивнул.
Тео заговорил мягче, но Хавьера это напугало еще больше.
– Итак, я поджигаю твой дом, а ты находишься в нем.
Хавьер делал вид, что не реагирует на эти слова, но левый глаз у него дергался.
– Это всего лишь предположение, ясно, сладострастник ты мой? Когда пожар потушат, люди скажут примерно так: «Эй, слыхал, у Хавьера дом сгорел и обрушился?» А кто-то другой добавит: «Да, а еще я слыхал, что вместе с дымом вознесся к небесам и сам Хавьер». До меня что-то это не доходит. – Тео почесывал затылок. – А до тебя?
Хавьер растерялся.
– Что до меня дошло?
– Слушай то, что я говорю, придурок. Твой дом сгорел и рухнул, а ты вознесся. Что, черт возьми, происходит? Получается, что огонь увлекает предметы и людей в разных направлениях? Или два потока пламени каким-то образом встречаются где-то посредине? И на каком этапе дом обрушивается, а ты возносишься вверх?
Тео снова щелкнул зажигалкой и дал пламени немного погореть. Лицо Хавьера сразу же выразило испуг, будто он внезапно понял, что может воспламениться, поскольку пропитан крепкой водкой.
– Осторожней с зажигалкой, – взмолился Хавьер. – Пожалуйста, не поджигай меня.
– Не переживай, я не дам тебе долго гореть. Может, секунд тридцать, не больше, прежде чем пущу тебе пулю в лоб. И не боюсь я ни соседей, ни чего-либо другого. Я не позволю тебе бегать по гостиной и вопить, как дух, предвещающий смерть. Вопить, и только. – Тео зловеще улыбнулся. – Горящий дикий дух. Мне это нравится. Хорошее название для напитка. Крепкая водка и, может быть, кусочек халапского [17] перца. Я – трахнутый гений, тебе не кажется?
– Конечно. Как скажешь. Только убери зажигалку, ладно?
Тео отклонился назад. Улыбка его исчезла. Его обворожительная улыбка возникала непроизвольно, но он становился похож и на Татума, если хотелось. В этот момент Тео старался выглядеть как его старший брат.
– Расскажи-ка мне, как ты выбрал себе имя Алан Сирап, подонок.
– Какое?
– Выдуманное имя, которое ты сообщил Салли Феннинг по Интернету.
– Клянусь Богом, не понимаю, о чем ты говоришь.
– В самом деле? Тогда зачем ты снимал Салли на видеопленку?
– На какую видеопленку?
– Я видел твою маленькую фильмотеку, все эти видеокассеты в твоем стенном шкафу. Не видел видеокассет с Салли, но уверен, мы их обнаружим в свое…
– Это не…
– Заткнись! – заорал Тео. – Я уже говорил тебе, чтобы ты не прерывал меня?
– Извини, но…
– Молчи, ты, дырка от задницы! Могу поспорить, ты даже не был ее телохранителем. Ты, возможно, вообще не работал на Салли? Кем ты был? Ее самозваным телохранителем? «Телохранитель» – хорошая замена слову «преследователь»?
Хавьер побледнел.
Тео щелкнул зажигалкой, потом отрегулировал ее так, что пламя вырвалось вверх на добрых шесть дюймов.
– Покажи мне свою видеозапись Салли.
– У меня нет…
– Я превращу тебя в тост.
– Я же говорю тебе, что такой пленки нет.
– Не ври!
– Я не вру! Пожалуйста, не поджигай меня! Только не поджигай!
Тео выключил зажигалку, вынул из кармана кассету с надписью «Полин» и бросил ее в Хавьера.
– Прокрути ее. Давай посмотрим твою работу.
– Это не моя работа.
– Прокрути ее! – крикнул Тео.
– Хорошо, хорошо.
Хавьер взял кассету и пошел к телевизору. Тео держал его под прицелом. Хавьер вставил кассету в видеомагнитофон и настроил телевизор.
Экран блеснул, потом стал голубым. Тео с интересом ожидал, что увидит необработанною пленку наблюдения за ни о чем не подозревающей женщиной, когда та спит в своей кровати или сидит в туалете, – за женщиной по имени Полин, которую этот извращенец преследовал со своей камерой, как и Салли.
Но на экране появилось нечто другое. Тео услышал женский стон, потом, по мере того как изображение на экране фокусировалось, еще и мужское хрюканье. Шикарная блондинка лежала на спине. Обнаженная, она свободно раскачивалась на водяном матрасе. Ее ноги были задраны вверх, к потолку, в форме буквы V. На ногах были туфли с каблучками-шпильками. Прямо под ней лежал какой-то малый с мощными ягодицами. Он изо всех сил старался удовлетворить ее, находясь в болезненно-неудобной позиции, имеющей смысл только в том случае, когда любовью занимаются ради забавы и для посторонних наблюдателей.
– Это Полин Престон, – сказал Тео.
– Ты знаешь ее?
– Она одна из тех, кого я предпочитаю остальным.
– У меня есть четыре пленки с ней. Один мой приятель делает для меня копии в магазине видеозаписей. Я храню кассеты в алфавитном порядке по именам исполнительниц. Сами имена для меня ничего не значат.
– Значит, все пленки на тех полках – пиратские копии порнухи?
– Это у меня что-то вроде хобби.
– Хобби? Да там, должно быть, кассет сто.
– О'кей, признаюсь, порой это как-то выходит из-под контроля. Я даже сказал твоему приятелю Джеку, когда мы были вместе в клубе «Вертиго». Думаю, я…
Тео ждал, когда он закончит, но Хавьер внезапно прилип к телевизору. Полин, по-видимому, понадобился душ, но она заблудилась и попала в раздевалку команды регбистов.
– Как по-твоему, кто ты такой? – спросил Тео.
– Хронический порноман, – ответил Хавьер, не отрывая глаз от экрана. – Никак не могу перестать смотреть это дерьмо.
– А все остальные разве нет? – Тео пожал плечами.
– Ты угрожал, что сожжешь его живьем? – спросил Джек. Он стоял на светофоре, держа в одной руке мобильник, а другой тер переносицу, словно желая избавиться от мигрени.
– Не то чтобы я облил его бензином или чем-то вроде этого, – ответил Тео. – Я пользовался водкой. Это похоже на детскую забаву, когда ты льешь жидкость для зажигалок на ладонь, а потом поджигаешь ее.