– Понятно. Ну, тогда я, возможно, пришлю вам тысячу долларов, и мы встретимся еще разок?
Эми улыбнулась, чувствуя, как внутри все сжимается. Он не догадывался, что при такой постановке вопроса им придется встретиться еще сто девяносто девять раз! Она неожиданно разволновалась, не зная, что ответить.
– Там видно будет.
Райан растерянно пожал плечами, восприняв ее ответ как отказ.
– Что ж, было очень приятно с вами познакомиться.
Эми задумалась. Ей вовсе не хотелось расставаться на такой ноте. Только вот взять назад слова вроде «Там видно будет» очень нелегко. Она не понимала, почему так ответила, и не представляла, каким образом исправить положение.
– Мне тоже было очень приятно, Райан!
Они в последний раз обменялись улыбками, правда, уже не такими веселыми, как прежде. Эми направилась к выходу, чувствуя себя так, будто упустила что-то важное.
От Денвера до юго-восточных долин Колорадо дорога шла под гору, что было отличной иллюстрацией состояния мужчины, чей бракоразводный процесс закрутился опасной спиралью. Райан добирался до Пайдмонт-Спрингс в тишине, с выключенным радио. Смеркалось. Он был глубоко погружен в свои мысли и автоматически свернул на Ривер-стрит, к дому, где он жил с Лиз все эти годы. Только через два квартала Райан понял, что ошибся – здесь он больше не живет. И после сегодняшней встречи стало ясно, что уже никогда не вернется сюда. Он развернулся и покатил к дому родителей. К дому матери. Отец умер. Теперь дом безраздельно принадлежит ей.
Голова Райана нестерпимо болела. Точнее, там внутри пульсировала боль. Всю дорогу в мозгу снова и снова прокручивалась ссора с Лиз. Странное совпадение, что адвокат состряпал дельце об укрытии денег именно сейчас. Как будто они все знают.
Его сердце забилось быстрее, когда он поворачивал к дому. Но что они могут знать?
Ничего не могут. Лиз так разозлилась сегодня, что обязательно проболталась бы. Ее единственным требованием было, чтобы Райан начал зарабатывать деньги, устроившись на престижную работу. Она ни словом не обмолвилась о тайнике.
Райан заглушил мотор и вышел из своего «Чероки». Он вновь подумал об Эми. Что произошло в конце их встречи? Он вроде бы видел уже какую-то искорку, что-то такое в ее улыбке… еще подумал, что не так уж плохо быть разведенным. Она показалась ему интересной женщиной, с которой хочется познакомиться поближе. Но стоило только заикнуться о новой встрече, как все рухнуло. Райан никак не мог разобраться в случившемся. Во вторник Лиз рассказала, что отец пообещал ей: «Деньги скоро будут». Может, Эми – подруга Лиз, и ее подослал пройдошливый адвокат с целью выкачать из него информацию о доходах? Или она действительно получила деньги и теперь хочет выбить из семейства Даффи еще немного?
Райан порылся в карманах в поисках ключа от дома.
Грязные деньги на чердаке. Подарки незнакомым людям. Обещания Лиз. «Что тебе надо от меня, отец?!»
Он посмотрел на запад. Отблески заходящего солнца тонули в горах. Точнее, там, где должны быть горы. Их совсем не видно. С пыльных долин Колорадо не разглядеть даже самых высоких, достигающих четырнадцати тысяч футов в высоту. Абсолютно ровный горизонт напомнил Райану о том дне, когда они с отцом сидели на крыльце и разговаривали. Райан был еще маленький. Отец курил одну за другой сигареты, в конце концов погубившие его. Небо было необыкновенно ясным в тот день. Отец захватил с собой бинокль, полагая, что Райану удастся увидеть вершины. Но горы находились слишком далеко, чтобы их разглядеть, даже в самый ясный день. Райан расстроился, но все равно с удовольствием слушал отца – тот описывал великолепие и грандиозность горных пиков, лицезреть которые им, жителям Пайдмонт-Спрингс, не дано.
– Но почему мы не живем там? – спросил он взволнованно.
– Потому что мы живем здесь, сынок.
– Так что же мы не переедем?
Отец хохотнул, выдыхая сигаретный дым.
– Люди не могут просто так взять и переехать.
– Почему?
– Просто не могут, и все.
– Значит, мы тут застряли навсегда?
Отец посмотрел на горизонт. В его голосе послышались печальные нотки.
– Твои корни здесь, сынок. Пять поколений родственников твоей мамы жили в Пайдмонт-Спрингс. Нельзя просто так рвать корни.
Теперь, тридцать лет спустя, Райан вспоминал эти слова. Не столько сами слова, сколько тон, каким они были сказаны. Точно отец смирился с мыслью о том, что закаты и горы, сверкающие на западе, принадлежат другому, прекрасному миру, который находится слишком далеко от крошечного Пайдмонт-Спрингс.
Думая об этом, Райан понял, почему отец и Лиз так сдружились. Раньше он считал, что это из-за поразительного сходства между ним и отцом. Но по-видимому, Лиз полюбила во Фрэнке то, чем он отличался от Райана.
Он открыл дверь и вошел. Солнце село, дом погрузился в темноту. Райан включил свет и позвал:
– Мам?
Нет ответа. Райан пересек гостиную и вошел в кухню. На холодильнике висела записка. Вот так и общались в семействе Даффи. Цивилизация развивалась, перестук барабанов превратился с течением времени в имейл, но человечество не придумало ничего проще и эффективнее, чем записка на холодильнике. Райан читал ее, пока доставал пиво. «Ушла с Сарой в кино и поужинать. Вернусь примерно в десять».
Часы на микроволновке показывали восемь тридцать. Хорошо, что мама выбралась куда-то. Еще лучше, что никто не станет сейчас расспрашивать его о Лиз. Райан открыл банку и глотнул прохладного пива, направляясь в гостиную. Включил свет и замер.
Мебель была передвинута. Не переставлена с места на место, а именно сдвинута. Диван стоял под странным углом, между шкафом и стеной появился зазор в несколько дюймов, дверцы были открыты, ящики вытащены. Ковер загнулся с одного конца. Кто-то здесь побывал.
И этот кто-то, похоже, знал о деньгах.
«Дура!» – говорила себе Эми. Она долго готовилась к встрече с Райаном Даффи, но так и не добилась поставленной цели. А всего-то и надо было узнать, почему Фрэнк Даффи послал ей деньги. Ясной картины не получалось, и все было ужасно глупо.
Не так уж здорово быть умной всегда и везде. Эми поняла это еще в детстве. Если ты глуп, то никто ни в чем тебя не обвинит. Но люди подозрительно относятся к умникам, будто ум – это какой-то порок. Такая реакция со стороны окружающих выработала в Эми черту характера, схожую с застенчивостью. Из-за этой-то застенчивости Эми и допустила серьезную ошибку в беседе с Райаном. Еще в детстве она начала менять себя и из девочки-болтушки превратилась в ребенка, чуть ли не стесняющегося своих способностей. За два года до того, как умерла мама, они вместе пошли к доктору. Мама сидела на стуле, такая красивая и сияющая, какой еще предстояло стать Эми. Сестра закатала ей рукав и измерила давление.