Она смотрела на него немигающим взглядом.

— И исход всегда один. Летальный, — добавила Джесси. — Через два-три года, максимум через пять, человек умирает.

Он не знал, что сказать. Повисла неловкая пауза.

— Не знаю, могу ли я чем-то помочь. Но если могу, ты только скажи.

— Можешь.

— Говори, не стесняйся.

— На меня подали в суд.

— За что?

— Требуют полтора миллиона долларов.

— Большие деньги, — осторожно протянул Джек.

— Теперь от денег зависит моя жизнь.

— Смешно. Было в нашей жизни время, когда мы думали, что деньги — это ничто в сравнении с нашим счастьем.

Она грустно улыбнулась в ответ.

— Как видишь, все меняется.

— Да уж.

Снова повисло молчание.

— Ладно. Как бы там ни было, это моя проблема. Сам знаешь, я человек ответственный. И собираюсь со всей серьезностью отнестись к собственной болезни. Прежде всего надо привести в порядок все финансовые дела. Лечение дорогое. Ну и потом хотелось бы позволить себе перед смертью нечто экстравагантное — в Европу съездить или что-нибудь в этом роде. Денег у меня немного. Но имеется страховой полис. Я застраховала свою жизнь на три миллиона долларов.

— Почему на такую огромную сумму?

— Видишь ли, когда года два назад рынок ценных бумаг потерял устойчивость, один приятель, финансист, дал мне добрый совет. Уговорил застраховать свою жизнь на крупную сумму, объяснив, что в этом случае процент может стать неплохой прибавкой к пенсии. Может, оно так и было бы, доживи я до шестидесяти пяти. Но в моем возрасте процент практически нулевой. К тому же, как понимаешь, деньги после смерти мне вряд ли понадобятся. Мне нужны деньги, пока я еще жива и могу попользоваться ими в свое удовольствие.

Джек кивнул, понимая, куда она клонит.

— Ты заключила виатикальное соглашение?

— Ты и об этом слышал?

— Просто один мой друг заболел СПИДом и подписал такое соглашение незадолго перед смертью.

— Да, в восьмидесятые годы такие договоры стали особенно популярны. Но они действуют и в случае любой другой смертельной болезни.

— Так все подписано?

— Да. Думаю, ситуация почти стопроцентно выигрышная. Я продаю свой трехмиллионный полис группе инвесторов за полтора миллиона. Получаю деньги сразу и могу ими пользоваться. А они получают свои три миллиона после моей смерти. То есть за какие-то два-три года практически удваивают свой доход.

— Да. Звучит мрачновато, но вроде бы имеет смысл.

— Именно. И все довольны. — Она смотрела уже не так печально. — Тем более что симптомы стали исчезать.

— То есть?..

— Мне становится лучше.

— Но ведь этот самый склероз еще не научились лечить.

— Врач провел целую серию дополнительных анализов.

Только тут Джек уловил в ее глазах странный блеск. Сердце у него екнуло.

— И?..

— И в результате они выяснили, что у меня было отравление свинцом. Симптомы очень схожи. Но отравление — чепуха по сравнению с АЛС.

— Так ты не больна?

— Нет.

— И не умрешь?

— Полностью выздоровела.

В эту секунду он почувствовал облегчение и радость. Но вдруг насторожился.

— Слава Богу. Но почему ты не сказала мне с самого начала?

Она ответила рассеянной улыбкой, затем лицо стало серьезным.

— Просто хотелось, чтоб ты хотя бы на миг почувствовал то, что довелось испытать мне. Ощущение, что тебя неминуемо сразит ужасная, мучительная болезнь.

— Что ж, у тебя прекрасно получилось.

— Вот и славно. Но теперь возникла другая проблема.

— Хочешь подать в суд на придурка, неправильно поставившего диагноз?

— Да нет. Я уже говорила тебе — на меня подали в суд.

— Инвесторы? Из-за полиса?

— Да. Они рассчитывали, что получат три миллиона года через два-три. А теперь получается, что им придется ждать денег лет сорок-пятьдесят. Ну, вот они и хотят получить назад свои полтора миллиона.

— Перебьются.

Она улыбнулась.

— Так ты берешься за это дело?

— Еще бы!

Размышления Джека прервал стук молотка. Судья Гарсиа закончил читать почту, или спортивный раздел в газете, или разгадал кроссворд. Заседание началось.

— Мистер Свайтек, у вас есть вопросы к доктору Херна?

Джек взглянул на скамью свидетелей. Доктор Херна был тем самым врачом, который анализировал историю болезни Джесси по просьбе инвесторов компании «Виатикл солюшнс» и подтвердил неправильный диагноз, дав им таким образом зеленый свет на заключение соглашения по продаже полиса. Все утро он вместе с адвокатом истца пытался убедить суд в том, что, поскольку у Джесси не оказалось АЛС, договор следует аннулировать на основе «взаимного заблуждения сторон». А Джек должен был доказать, что это — их ошибка, а никакое не взаимное заблуждение, пусть даже самое прискорбное и ужасное.

Он с нетерпением ждал вопроса судьи и наконец дождался.

— Да, ваша честь. — Он подошел к скамье свидетелей, на губах его играла тонкая самоуверенная улыбка. — Обещаю, много времени я не займу.

3

В зале заседаний воцарилась тишина. Настал момент истины — перекрестный допрос. Присяжные заседатели смотрели сосредоточенно. Белые, афроамериканцы, латиноамериканцы — они представляли достаточно точный срез населения Майами. Джек часто размышлял над тем, могут ли столь разные люди работать вместе в суде присяжных. Впрочем, дело Джесси Мерил было достаточно заурядным и мало чем отличалось от других дел по гражданским искам, что слушались в городе: ни представителей средств массовой информации, ни демонстрантов с плакатами на улице — все сонно, тихо и вполне рутинно. За время процесса Джек несколько раз ронял книгу на пол или заходился в громком кашле лишь с одной целью — разбудить присяжных, вывести их из этого сонного ступора. С другой стороны, приятно было сознавать, что судебное заседание во Флориде вовсе не походит на скандальные и бурные разоблачения, которые порой показывают в кинофильмах.

Спокойно себя чувствовал, пожалуй, только Джек. Главный свидетель, доктор Херна, явно волновался. И главный оппонент Джека в суде тоже уловил это — Паркер Эймс был достаточно опытным адвокатом и понимал: надо срочно спасать ситуацию. Он вскочил на ноги.

— Ваша честь, нельзя ли объявить перерыв?

— Мы только что вернулись с ленча, — буркнул, как отрезал, судья.