— Умно, — заметил Джек. — В противном случае многократный возврат денег мог навести на подозрения.

— Я была близка к их разоблачению.

— Тебе не следует останавливаться.

— Нужно время.

— У тебя его нет. Что, если они убьют еще одного на следующей неделе?

— Речь идет не о неделе. Мне нужно всего двадцать четыре часа. Тогда и Тео будет в безопасности, и все их махинации будут раскрыты. Обещаю.

Джек взвесил все «за» и «против». Несколько часов решающей роли не сыграют.

— Ладно. Даю тебе ровно двадцать четыре часа. Но мне нужны доказательства, что Тео жив. Чтобы представила их к полудню, ясно?

— Какие именно?

Тут он мысленно представил себе Тео, играющего на саксофоне. Этот образ и подсказал ответ.

— Спроси у него название любимого альбома Дональда Берда.

— Ладно. Получишь ответ завтра к полудню.

— И еще одно.

— Что?

— Тео Найт мне друг. Если только попробуешь обмануть меня или с ним что-то случится, я тебя найду. Из-под земли достану. Поняла?

— Что же тут непонятного? — ответила она.

Джек выключил мобильник.

61

В пять тридцать утра на круге возле остановки «Картахена» начали собираться бегуны. Обычный субботний ритуал в Корал-Гейблз — одетые в майки и шорты фирмы «Найк» люди были готовы пуститься в пятнадцатимильную пробежку еще до того, как весь остальной мир приступит к завтраку. По-своему Джек, который и сам время от времени бегал по утрам, завидовал этим людям. И в то же время считал их флоридским вариантом безумных скандинавов, которые в середине января проделывают проруби во льду и ныряют в холодную воду.

К мобильному телефону Роза не подходила, но Джек нашел ее там, где и ожидал: опершись на изгородь, она разминала мышцы ног.

— Ты что здесь делаешь, Свайтек?

— Мне надо с тобой поговорить.

— Мне пора бежать. В прямом смысле слова.

Ее друзья, похоже раздраженные его присутствием, делали вид, что проверяют свои нательные приспособления, являвшие гибрид часов, аппарата для измерения пульса и спидометра.

— Тео похитили, — шепнул ей на ухо Джек.

Она промолчала, лишь метнула в его сторону взгляд, означавший примерно следующее: «Шутишь, что ли?»

— Я серьезно.

Роза сказала друзьям, чтобы не ждали ее, затем прошла вслед за Джеком в уединенное местечко под раскидистым баньяновым деревом, где можно было спокойно поговорить. За пару минут он посвятил ее в разговор с Катриной.

— Почему сразу мне не позвонил?

— Не был уверен, что стоит звонить кому бы то ни было, раз не пошел в полицию.

— Так зачем теперь рассказал?

— Не смог уснуть. Слишком много событий, слишком быстро они развиваются. Нужна еще одна голова, чтобы осмыслить все это. Боюсь наделать ошибок.

— А ты оказался прав. Хотя бы в одном. Тео не убегал.

— Я всегда знал, что Тео не убийца.

— Погоди секунду. Тот факт, что он не убежал, еще не означает, что он не убивал Джесси Мерил.

Ход ее рассуждений был ему ясен.

— Все еще думаешь, он мог убить ее?

— Не знаю.

— Катрина сказала, что ее компания была организатором убийства той женщины из Джорджии. Ее убрали, чтобы обналичить деньги по виатикальному договору. Похоже, они проделали то же самое и с Джесси.

— С той только разницей, что Джесси была здорова.

— Разве теперь это имеет значение?

— Допустим, есть человек, который должен умереть от СПИДа. Если виатикальная компания ускорит этот процесс, никто не станет поднимать тревогу. Особенно если имеются десять разных клиентов, работающих с десятком разных виатикальных компаний, как и было в данном случае. Но ситуация с Джесси Мерил совсем другая. Она не была больна, не должна была умереть. И ее убийство тут же всех насторожило. И негодяи, работающие с Катриной, должны были это понимать.

— Мы говорим о русской мафии, не о великих ученых из России. Когда пахнет большими деньгами, которые так легко получить, разум уже не работает.

— Возможно.

— Не просто возможно. Скорее всего, убили ее именно они, а не Тео.

— Да, если смотреть на все это с чисто теоретической точки зрения. Но следует учитывать одно вполне конкретное обстоятельство.

— Какое же?

— К примеру: как влияет эта информация о виатикальных компаниях на твою версию об угле надреза?

— Не думаю, что это как-то связано.

— Ну, не скажи. Ведь ты утверждаешь, что запястье Джесси перерезал левша. Так?

— И что с того? Уверен, среди русской мафии полно левшей.

— Я тоже уверена в этом. Но ответь мне на другой вопрос. Твой Тео, он левша или правша?

— Правша! Что, теперь довольна?

— Ничуточки.

— Это почему?

— Эта твоя теория об угле надреза. Тебе не кажется странным, что в отчете патологоанатома об этом ни слова?

— Нет. Заметить отклонение не так-то просто, признаю. К тому же убийца-левша не вписывался в версию прокуратуры. Так что вполне понятно, что в отчете об этом ни слова.

— Цинично, — протянула она.

— Тео четыре года просидел в камере смертников за убийство, которого не совершал. Так что у нас есть право проявить немного цинизма.

— У нас? У нас есть право? Но, Джек, ты больше не его адвокат!

— Нет. Я его друг.

— Вот это и волнует меня в первую очередь. Попробуй взглянуть на все это со стороны. Абстрагироваться. Сыграй роль адвоката дьявола.

— Не понял?

— Вот ты говоришь, что патологоанатом не обратил внимания на угол надреза на запястье потому, что это не вписывалось в версию прокуратуры. Может быть. Просто представь на минутку, что сам ты обратил внимание на этот угол лишь потому, что убийца-правша не вписывался в твою версию, а?

— Но ведь ты сама видела. Я показал тебе снимок, сделанный на вскрытии, и ты сказала, что тоже видишь этот угол.

— Черт побери, Джек! Ты правша. Не кажется ли тебе, что я просто хотела увидеть нечто, подтверждающее, что убийца был левша?

— Послушай, когда я показал тебе снимок запястья, ты видела этот угол или нет?

— Видела, видела. Но только после того, как ты на него указал. И мне куда больше импонировала бы твоя версия, если бы и патологоанатом обратил внимание на надрез.

Джек искал контраргументы, но так и не нашел.