И теперь, вспоминая тот процесс, доктор Бородин говорил сестре и шурину:
– Вы помните, как великолепно он держался в суде? Сколько достоинства, настоящего врачебного самоуважения! Разве все, кто дает клятву Гиппократа, так ей верны? Тот же Торнболл… хотя все же он сознался в своей неправоте, и то хорошо. А Спилсбери я просто любовался, помните снимки в газетах? Высокий, стройный, такое симпатичное открытое лицо!
Когда на суде адвокат заявил, что Спилсбери ученик Пеппера и поэтому поддерживает мнение маэстро, Спилсбери спокойно ответил: «Тот факт, что я работал вместе с доктором Пеппером, не имеет никакого отношения к тому мнению, которое я здесь выражаю… У меня независимая позиция, и я отвечаю исключительно за мои собственные данные, полученные мною на основе моей личной работы». А потом так же спокойно и доказательно разбил все аргументы Торнболла. В какой-то момент Спилсбери сказал: «У меня есть при себе все микроскопические срезы, и я велю тотчас принести сюда микроскоп». Принесли микроскоп, и Спилсбери спокойно и доходчиво показал и объяснил присяжным, собравшимся вокруг него, все, что касалось хирургического шрама. Оказавшись в безвыходном положении, Торнболл признал свою ошибку.
– Да, я восхищаюсь своим молодым английским коллегой, – сказал Вадим Илларионович. – Он – пример истинной врачебной этики и культуры. И преданности истине. Думаю, у Спилсбери большое будущее, он сделает еще немало открытий.
– В судебной медицине, – уточнил Петрусенко.
– Но почему же, – Бородин пожал плечами. – И не только…
– Я, Вадим, тоже обратил внимание на Спилсбери и слежу за его карьерой. И уже убедился: его привлекает именно расследование преступлений с медицинской точки зрения. То есть – криминалистические исследования.
– И прекрасно! – воскликнула Людмила. – Здесь тоже должны работать талантливые врачи. Защищать людей от негодяев!
– Сдаюсь, сдаюсь! – Вадим поднял руки. – Ты, Люсенька, стала таким энтузиастом сыскного дела! А что же нового в нашем деле? В «Замке»? Так ли все страшно, как ты предполагаешь, Викентий? Или все же совпадения, стечение обстоятельств, так сказать?
Викентий Павлович посмотрел на часы:
– Десять утра. Мы с вами ранние пташки, много за утро успели сделать. Я сейчас как раз поеду в «Замок», нужно проверить одно соображение. Вспомнил я тут фразочку, которую гувернантка сказала при мне, как бы ненароком. Мол, чай, который госпожа Коробова принесла князю Всеволоду в тот самый вечер, был густого темного цвета.
– Ну и что? – удивилась Людмила.
– Не знаю… – протянул задумчиво Викентий. – Чай на травах заваривала кухарка, это я еще раньше выяснил. И, помнится, она-то говорила, что чай был светлый… Вот, поговорю с ней. Кто знает?.. Видишь ли, Вадим, в нашем деле, как в строительстве: кирпичик за кирпичиком незаметно в кладку ложится, а потом отступишь в сторону – вот оно, здание, целиком перед тобой.
– Значит, ты в «Замок» за «кирпичиком»? А как объяснишь? За Сашей приехал?
Накануне Саша остался в «Замке» ночевать: князь Всеволод просил его об этом, госпожа Коробова, конечно же, не возражала.
– Ну что ж, и Сашу заберу, – согласился Петрусенко. – Но у меня и свой предлог есть. Сообщу Коробовой об урегулировании дела с несчастным случаем в полиции Серпухова.
Викентий Павлович ехал в «Замок» верхом. Сначала – наезженным трактом, а потом свернул напрямик, через перелески и луга, по невысоким холмам и вдоль ручьев. Августа оставалось уже несколько дней – так незаметно пролетел. И в этот солнечный ясный день было тепло, но уже не жарко. Зато пейзаж вокруг стал ярче. Летом все-таки зелень однообразна. Теперь же в основной зеленый цвет полей и леса вливались самые разные оттенки золота и багреца. А вдалеке, словно новенький купол церкви, горел ранней желтизной высокий клен…
Но вот Петрусенко снова выехал на тракт и сразу повернул к каменной ограде «Замка». Кованые ворота оказались распахнутыми, словно его поджидали. Но это, конечно, было не так.
«Кто-то проехал прямо передо мной», – решил Викентий Павлович. И не ошибся. У крыльца стояла оседланная лошадь, а госпожа Коробова обнимала молодого офицера.
«Сын, – догадался Петрусенко. – Ну что ж, это неплохо. Посмотрим на наследника…»
Из окна второго этажа выглядывали Всеволод, Саша и мадемуазель Элен. Но вот они исчезли, и через три минуты вся юная компания выскочила на крыльцо.
Госпожа Коробова заметила Петрусенко, что-то сказала офицеру. Тот коротко оглянулся, но потом заторопился на крыльцо. А хозяйка направилась к следователю. Она была возбуждена, глаза блестели, счастливая улыбка сделала лицо не просто красивым, но и впервые по-настоящему обаятельным.
– Викентий Павлович! – Она протянула руку спрыгнувшему с седла гостю. – Добрый день. А к нам приехал сын. Его часть перевели из Санкт-Петербурга в Москву, для нас это счастливая неожиданность!
– Поздравляю. – Петрусенко улыбнулся. – Вижу, интересный молодой человек, бравый офицер. Я не вовремя, но долго вас не задержу.
Коробова уже успокоилась. К ней вернулась обычная сдержанная вежливость. Однако не представить его сыну она не могла. Пока они шли к дому, Викентий Павлович ей рассказал:
– В полицейской управе Серпухова я все уладил. Гибель вашего садовника зарегистрирована как несчастный случай, дела даже не открывали.
– Вы нас от таких неприятных хлопот избавили, дорогой господин Петрусенко! Благодарю вас… значит, я могу дать приказание засыпать злополучную яму? А то ведь даже в сад страшно ходить!
– Хотя бы прямо и сегодня, – кивнул Викентий Павлович. – Однако у меня к вам есть небольшая просьба. Впрочем, об этом позже.
Они уже подошли к крыльцу, где бравый офицер довольно бурно знакомился со своим кузеном.
– Андрей! Андрей! – воскликнула Коробова. Но молодой человек уже успел подбросить мальчика в воздухе два раза и вновь поставить, хлопнув по плечу. Всеволод весело смеялся, восторженно глядя на троюродного брата.
– Славный мальчуган! – воскликнул офицер, на миг обернувшись к матери. – Я рад, что ты теперь с нами!
Тут он, видимо, уловил двусмысленность своего восклицания, добавил:
– Конечно, мне очень жаль того, что случилось с твоими родителями. Но ты не один, братишка!
При этом он все время посматривал на молоденькую гувернантку, скромно стоящую чуть в стороне.
«Ему года двадцать два – двадцать три, – отметил Петрусенко. – Что ж, хорош собой. Высокий, ловкий. Усики, шевелюра густая, темные глаза – живые, так и «стреляет» взглядом… На отца похож. Очарует молоденькую мадемуазель… Или нет?»
Девушка стояла спокойно, смотрела прямо, без всякого смущения.
Тамила Борисовна познакомила сына и Викентия Павловича.
– Господин Петрусенко гостит у наших соседей. Оказал нам большую услугу в одном неприятном деле – я расскажу тебе после. Его сын Александр – друг князя Всеволода.