— Сан-Франциско?
— Я влюбился в этот город во время расследования, решил остаться там после землетрясения и завести свой дом. Мы живем в старом особняке Кромвеля на Ноб Хилл.
Белл покинул Ван Дорна и пошел через док к припаркованной машине. Голубая металлическая краска Паккарда с кузовом с откидным верхом, сделанным на заказ, сверкала в огнях дока. Хотя ночной воздух был прохладным, откидной верх был опущен.
На водительском месте сидела женщина в модной шляпке на крашеных светлых волосах. Она смотрела, как муж приближается, своими зелеными глазами, которые не изменились с той поры, когда Белл познакомился с ней. Веселые морщинки вокруг глаз могут быть только у тех людей, которые готовы легко рассмеяться; черты ее лица свидетельствовали о неувядающей красоте.
Белл открыл дверь и сел на сиденье рядом с ней. Она прильнула к нему и крепко поцеловала его в губы, отпрянула назад и лукаво улыбнулась.
— Ты вернулся почти вовремя.
— День был тяжелый, — сказал он с долгим вздохом.
Марион включила зажигание и завела машину.
— Нашел, что искал?
— Яков, и Маргарет, и деньги — всё на месте.
Марион смотрела на черные воды озера.
— Хотелось бы сказать, что я сожалею, но не могу заставить себя почувствовать скорбь, зная об их ужасных преступлениях.
Белл не хотел больше говорить о Кромвелях и переменил тему разговора.
— Ты поговорила с детьми?
Марион нажала на педаль акселератора и повела машину из дока к главной дороге.
— Сегодня сразу со всеми четверыми. Как только мы приедем домой, они организуют званый вечер в честь нашей годовщины.
Он похлопал ее по колену.
— Ты в настроении и сможешь вести машину всю ночь?
Она улыбнулась и поцеловала ему руку.
— Чем скорее мы приедем домой, тем лучше.
Они помолчали, поглощенные мыслями о событиях, которые произошли давным-давно. Занавес над прошлым опустился. Никто из них не повернулся и не оглянулся на поезд.