— Довезите ее до больницы! — по-сербски попросил Влад.
— Авария? — спросил пожилой крестьянин и тут заметил болтающийся на боку у биолога «Хеклер-Кох».
Македонец побледнел.
— Хуже, — сжав зубы, процедил Рокотов. — Попытка изнасилования. Сильный удар по голове. Если она в течение получаса не окажется в руках врачей, то может умереть…
Крестьянин сплюнул на дорогу.
— Давайте! Кладем в кузов, там у меня мягко, солома…
Вдвоем они погрузили девочку в пикап.
В трех метрах от «шевроле» остановился «фиат», и из него высыпали четверо молодых парней. Македонцы были настроены недружелюбно, восприняв увиденную сцену как попытку скрыть следы аварии.
Один из парней что-то крикнул крестьянину.
— Стоп! — Владислав поднял ствол «Хеклер-Коха». — Садитесь обратно в машину! И без глупостей!
— Кто ты такой? — с вызовом спросил высокий белобрысый юноша.
Однако четверка остановилась, опасливо поглядывая на нацеленное в их сторону оружие.
— Это не твое дело! — Рокотов экономил драгоценные секунды. — Если есть вопросы, то поезжайте за пикапом в больницу! А лучше — вызывайте полицию и осмотрите стройку. Там три трупа и двое живых. Вот у них все и узнаете. Предупреждаю — если кто-то решит меня преследовать, пристрелю без колебаний! Ясно?
Белобрысый отступил на шаг. По его лицу за две секунды проскочило три разных выражения.
— Ясно?! — заорал Влад.
— Ясно…
Хлопнули дверцы «фиата», и седан, легко перескочив невысокий бугорок на съезде с основной дороги, запылил по направлению к стройке.
Рокотов проводил его взглядом и повернулся к водителю «шевроле».
— Что вы ждете? Давайте быстрее…
Крестьянин вышел из ступора и юркнул в кабину. Взревел мотор, и пикап понесся прочь.
Владислав вздохнул, посмотрел по сторонам и бросился в близлежащую рощу.
Начиналось самое интересное…
«Да это просто мания какая то! — думал Влад, продираясь сквозь заросли акации. — Стоит мне только устроиться где-нибудь на привал — и на тебе! Я что, неприятности к себе притягиваю, что ли? Одна за другой, одна за другой… Не успеешь дух перевести, и тут же следующая накатывает. Конечно, назвался груздем — полезай в кузов, но не до такой же степени. Тут никаких сил не хватит. Поспал всего ничего, часа четыре. Разбудили, гады, даже пописать не успел. И понеслось! Миротворцы хреновы… Представляю, что будет, если они в Косово войдут! Правильно сербы их не пускают. Насильникам и педофилам место в петушином углу барака, а не в армии. Косовары тоже не лучше. Свою же девчонку под америкосов подкладывают… И, к сожалению, это явно не первый случай. Больно все у них отработано было, как по нотам. Броник с работающим движком, удаленное от жилых кварталов место, обильные питье и закуска. Не впервой девчонок затаскивать… Ну, ничего! Сколько веревочке ни виться… Эти пацаны на „фиате“ резво рванули. Думаю, их предводитель понял, что к чему. А как увидит место пикника — так последние сомнения уйдут. Албанца они до приезда полиции допросить успеют… Если вообще будут полицию вызывать. В чем я лично сильно сомневаюсь. Скорее, задавят уродов. И поделом! А вот я напортачил изрядно… Теперь меня будут гнать, как тигра людоеда. И натовцы, и полиция, и македонские ополченцы. Но выхода то у меня не было! Не бросать же девчонку. Сам я ей не помог бы… Тут капельницы нужны, нейрохирург, томография. Возможно, что и операция. В полевых условиях мне операцию не потянуть. Да и в не полевых тоже. Я ж биолог, а не дохтур…"
Рокотов спрыгнул в удачно подвернувшийся овраг и помчался между склонов, поросших кое-где реденькими кустиками чахлой травы. Раньше, лет десять-пятнадцать назад, тут протекала речушка, потом пересохла, но склоны бывшего русла еще сохраняли следы полуосыпавшихся рачьих норок и наплывы жирной желто серой глины.
Владислав на секунду притормозил и попробовал рукой обрыв.
«Не пойдет. Вкопаться и пересидеть не получится… К тому же нет нормального инструмента. Только мачете. А им можно лишь расширить проход, а не прокапывать по новой… Жаль. Местечко хорошее…»
Через пятьсот метров овраг резко свернул налево.
Рокотов выбрался наверх и продолжил путь по отлогому холму, забирая немного вправо, чтобы между ним и дорогой как можно дольше оставалась роща. Но так или иначе лес заканчивался, и беглецу предстояло преодолевать открытое пространство.
С момента остановки пикапа и передачи девочки на попечение пожилой македонской чете прошло семнадцать минут. За это время Влад пробежал почти два километра, если считать по прямой от того места, где он вышел на дорогу.
На небе ни облачка. Идеальная погода для мягкого весеннего загара.
Биолог поджал губы.
Его бы гораздо больше устроила буря с градом и шквальным ветром. Но природа оставалась глуха к телепатическим призывам одинокого беглеца.
Рокотов добрался до вершины холма, прилег за толстенный ствол платана и навел свой восьмикратный бинокль на дорогу.
Так и есть!
У развилки, от которой отходила грунтовка в направлении стройки, стояли три полицейские машины со включенными красно-синими огнями, а возле них суетились десяток фигурок в белых рубашках с короткими рукавами.
Еще стояли грузовик и очень знакомый «фиат».
Какой-то доброхот, наблюдавший сцену с девчушкой из окна одного из промчавшихся автомобилей, вызвал полицию. Или же сами молодые македонцы сообщили куда следует. В их «фиате» вполне мог быть радиотелефон.
Еще час — и вся местность будет оцеплена.
Рядом столица, так что полагаться на неповоротливость местных властей было бы слишком самонадеянно. В Скопье достаточно подразделений, чтобы быстро перекрыть беглецу все пути к отступлению. Особенно при условии, что на территории заброшенной стройки возле бронетранспортера с эмблемой НАТО лежат минимум три трупа.
— По другому и быть не могло, — Димон ловко обогнул столик и поставил поднос прямо перед Вознесенским. — Давай разбери, а я пока пепельницу возьму…
Иван снял с подноса несколько тарелок с закусками, три стакана сока и две чашки кофе. Димон решил подкрепиться перед тем, как идти в редакцию и сцепиться с юристом, зарубившим две его статьи из-за того, что и та, и другая заканчивалась недвусмысленным выводом: «все менты — козлы». Димон не желал менять формулировки. Крючкотвор юрист стоял насмерть, справедливо полагая, что после выхода в свет подобного опуса он полгода не будет вылезать из судов. Особенно если учесть, что в статьях приводились конкретные фамилии, места работы, звания, а самым мягким обозначением стражей порядка являлось словосочетание «слюнявые мусорки».