— Насколько я понимаю, у тебя в заложниках находится женщина. Это правда?
Фэлкон продолжал хранить молчание.
— Можешь назвать ее имя? — Винс с минуту подождал, но ответа так и не получил. — Или ты не знаешь, как ее зовут? Тогда почему бы тебе не спросить ее об этом?
— Ясное дело, спрошу.
Молчание в трубке продолжалось довольно долго, и Винс уже начал надеяться, что Фэлкон, прикрыв рукой микрофон, обратился к своей пленнице с расспросами.
— Ее зовут Амалия Эрхарт, и она хочет поговорить с Гералдо.
«Гералдо? — подумал Винс. — Давно же этот парень не смотрел телевизор».
— Все это очень хорошо, Фэлкон, но нам важно знать ее настоящее имя.
— Я уже и так сообщил тебе больше, чем нужно.
— Возможно, ты прав. Так что не спеши и подумай о том, что я сказал тебе раньше. А также хорошо поразмысли относительно освобождения заложников. Если ты их отпустишь, тебе это зачтется. Судьям понравится, что ты сделал доброе дело.
— Кто ты такой, чтобы рассуждать о добрых делах? Не ты ли мне обещал, что, когда я спущусь с моста, со мной будет говорить Алисия Мендоса? А помнишь, чем это кончилось? А, Пауло?
— На этот раз все будет по-другому.
— Нет, не будет. Ты соврал мне тогда, соврешь и сейчас.
Настроение менялось у него с поразительной быстротой. И куда только подевалось чувство юмора, которое он демонстрировал в начале разговора. Надо было попытаться его вернуть.
— Я не стану тебе лгать.
— Черта с два! Лжец не может не лгать. А ты лжец!
— Перестань, Фэлкон. Это смешно.
— А ты перестань говорить ерунду и прикажи принести мне пищу.
— Хорошо. Я перезвоню тебе, как только доставят еду.
— Не надо мне перезванивать. Не хочу, чтобы мне звонили копы. Пусть следующим, кого я услышу, будет Свайтек, сообщающий мне, что привез деньги. Не то…
— А как же быть с едой?
— Мне нужны мои деньги.
— Успокойся, ладно?
— Только не надо мне талдычить, чтобы я успокоился. Я, а не ты, контролирую ситуацию.
— Давай вместе еще раз все обсудим.
— Вместе? Черта с два!
— У тебя два заложника. Почему бы их не отпустить?
— Никого я отпускать не стану.
— Фэлкон, выслушай меня. Если ты отпустишь хотя бы одного заложника, тебе предоставят возможность переговорить со Свайтеком. Тебе не нужны два заложника. Хватит и одного.
— Ты прав. Мне хватит и одного. Поэтому доставь мне Свайтека с моими деньгами, в противном случае кто-то из заложников умрет еще до того, как разрядятся батарейки этого телефона.
И Фэлкон отключился. Винс не видел лиц находившихся в машине связи людей, но в этом не было необходимости. Он и так знал, как они на него смотрят.
— Ты в порядке? — спросил Чавес.
Винс чувствовал, как подрагивала рука, когда он клал трубку на рычаг.
— Да, в полном.
— И что теперь?
— Я не могу больше ему звонить, пока рядом не будет стоять Свайтек. Как только он сойдет с самолета, привезите его сюда. Сразу же!
— Разрешите мне сходить в ванную. Ну пожалуйста…
Новый призыв девушки-заложницы заставил Тео поморщиться. По его мнению, разговор Фэлкона с переговорщиками, к которому он, Тео, напряженно прислушивался, должен был отвлечь ее внимание от мочевого пузыря. Кроме того, к концу разговора настроение Фэлкона резко переменилось в худшую сторону, и Тео не понимал, как девушка отважилась снова к нему воззвать, не опасаясь спровоцировать очередную вспышку гнева. Или она была глупа как пробка, или имела свой собственный план действий.
Она сидела рядом с Тео на полу, прижавшись спиной к стене. Тео решил, что ей лет девятнадцать, возможно, двадцать. Правда, девушка сильно накрашена, так что точно определить возраст затруднительно. Без сомнения, она относилась к южноамериканскому этническому типу и обладала красивым, с правильными чертами, лицом. Что касается прикида, то он имел явную сексуальную направленность. Золотые серьги гармонировали с оливковой кожей и длинными каштановыми волосами. Груди, небольшие, но хорошей формы, облекал под блузкой тесный бюстгальтер, заставляя их выпирать из глубокого выреза. Ярко-красная губная помада и синие тени на веках отлично дополняли обтягивающую короткую юбку, высокие каблуки и чулки, похожие на рыболовную сеть. Тео не любил судить людей, но не сомневался, что в лице своей коллеги-заложницы имеет дело отнюдь не с монашенкой.
— Мне нужно в ванную, — повторила она. — Сейчас же.
— Заткнись, — сказал Фэлкон. — Никто никуда не пойдет.
— Я только ванную имела в виду.
Ее ответ, похоже, сознание Фэлкона не зафиксировало. Взгляд у него был пустой, как если бы его мысли находились далеко от этого места.
— Обойдешься без воды, — сказал он.
— Я не хочу пить, я хочу в ванную.
— Еще слишком рано.
— Через тридцать секунд будет слишком поздно.
— Если выпьешь сейчас воды, то умрешь.
Девушка и Тео обменялись недоуменными взглядами. Хотя Фэлкон вроде бы разговаривал с заложницей, складывалось впечатление, что он обращался к кому-то другому.
— О чем это вы? — спросила девушка робким голосом.
Фэлкон опять ее проигнорировал и снова принялся расхаживать по комнате из стороны в сторону, но не медленными шагами, что было бы естественно для погруженного в свои мысли человека. Напротив, все его движения и манера в целом были резкими, быстрыми, агрессивными.
— Заткнись, сказано тебе! — сказал он, прижимая к уху левую руку и еще сильнее стискивая в ладони правой рукоять пистолета. В таком возбужденном состоянии Тео его еще не видел. Определенно с ним что-то происходило. Осознав это, ни Тео, ни его коллега-заложница не рискнули вымолвить больше ни слова.
— Хватит причитать, — сказал между тем Фэлкон. — Спроси у врача. Он подтвердит, что тебе нельзя пить. Один только глоток — и ты умрешь. Слышишь меня? Ты умрешь прямо у меня на руках. Ты этого, что ли, добиваешься?
Они не знали, что на это сказать, да и стоит ли, поэтому продолжали хранить молчание.
— Отвечай! Ты этого добиваешься?
Девушка вжалась в стену, словно хотела просочиться сквозь нее и исчезнуть. Ситуация выходила из-под контроля, а резкий голос Фэлкона пугал ее еще больше.
— Оставь ее в покое, — не выдержал Тео.
— Что ты сказал? — мгновенно отреагировал Фэлкон.
— Я сказал, оставь ее в покое.
— Que es su numero?