Когда я приехал, «вольво» Броуди уже был припаркован у коттеджа. Бывший детектив и Дункан находились в фургоне, на крошечной плите шипел чайник. Воздух в тесной кабине был затхлым от парафиновых паров.
— Доброе утро, — поприветствовал меня Броуди. Он сидел на обветшалой обитой скамейке, возвышавшейся по самый складной стол, у ног спала собака. Я почему-то не удивился, что он там. Пусть и на пенсии, он не из тех людей, которые спокойно займутся своим делом, обнаружив такое. — Сержант Фрейзер не с вами?
— У него дела в деревне.
На лице Броуди отразилось неодобрение, тем не менее он промолчал.
— Не возражаете, если я снова пойду с вами? — спросил он, словно читая мои мысли. — Я разговаривал сегодня утром с Уоллесом. Он сказал, вам решать.
— Я не против.
Убедившись, что Броуди не преувеличивал, сообщая о трупе, Уоллес, видимо, обрадовался присутствию бывшего детектива на месте трагедии. Я тоже. Может, Фрейзер не будет в восторге, но кому помешает человек с опытом Броуди?
Дункан зевнул. У него был такой вид, будто он не спал всю ночь, а бекон с яичницей, что сделала Эллен, он разворачивал с энтузиазмом ребенка на Рождество.
— Ночью у нас были гости, — сказал мне Броуди с многозначительным взглядом.
Жуя сандвич, Дункан описал, как Мэгги Кэссиди пыталась сфотографировать останки.
— У нее так ничего и не получилось, — уверил он. — И я взял с нее обещание больше и не пытаться.
Броуди скептически поднял бровь, но промолчал. На столе лежал толстый учебник по криминологии с закладкой в самом начале.
— Изучал? — спросил я.
Констебль покраснел:
— Не особо. Просто надо было что-то почитать.
— Дункан только что поделился со мной, что собирается податься в отдел уголовного розыска, — сказал Броуди.
— Пока я не посвящал учебе достаточно времени, — быстро добавил Дункан, по-прежнему смущенный.
— Не помешает знать, чего хочешь достигнуть, — прокомментировал Броуди. — Я тут рассказал о паре преступлений, над которыми мы работали с его отцом.
Дункан широко улыбнулся. Я достал кейс с вещами, которые всегда ношу с собой на работу: диктофон для записи наблюдений, одноразовая спецовка, ботинки, латексные перчатки, полотенца, щетки и два сита разных размеров. И полиэтиленовые пакеты для улик. Море пакетов.
Перчаток осталось не так много после работы в Грампианских горах. Спецовка была большого размера и налезала поверх куртки. Надел все, что нужно, включая защитные галоши. Обычно у меня есть химический раствор для нагрева рук, но он закончился. Пока придется потерпеть и потрудится холодными пальцами.
Отложив в сторону сандвич, Дункан наблюдал, как я готовлюсь.
— Вас это не напрягает? Работать с трупами?
— Не наглей, парень, — укоризненно произнес Броуди.
Констебль смутился:
— Извините, я не хотел…
— Ничего страшного, — заверил я. — Кому-то надо выполнять эту работу. Ко всему… привыкаешь.
Однако его слова остались у меня в памяти: «Вас не напрягает?..» Простого ответа не найти. Да, многие люди полагают, что моя профессия отвратительна, но я этим занимаюсь. Я привык.
И кем же я стал?
Обеспокоенный этим вопросом, я вышел из фургона и увидел приближающийся серебристо-серый блестящий «сааб». Броуди с Дунканом тоже услышали гул мотора и вывалили посмотреть. Машина встала около «фольксвагена» Эллен.
— Какого черта он здесь делает? — раздраженно произнес Броуди, когда из «сааба» появился Страчан.
— Доброе утро, — сказал он, и следом выпрыгнул золотистый ретривер.
— Посади собаку обратно в машину! — крикнул Броуди.
Ретривер увлеченно принюхивался. Страчан протянул руку, но тут пес почуял запах и рванул в сторону коттеджа.
— Черт подери! — выругался Броуди и побежал ему наперерез.
Он передвигался на удивление быстро для человека такого возраста и телосложения. Броуди схватил собаку за ошейник, несмотря на ее старания увильнуть, и потащил обратно.
Страчан с перепуганным видом подбежал к нам.
— Боже, мне очень жаль!
Броуди продолжал держать ретривера за ошейник, передние лапы висели в воздухе, собака тщетно пыталась вырваться.
— Ты соображаешь, что делаешь?
— Извините, я посажу Оскара в машину.
Страчан протянул руку, но Броуди не отпускал ошейника. Собака была большой, а он держал ее с легкостью и так крепко, что животное начинало задыхаться.
— Я посажу Оскара в машину, — повторил Страчан уже тверже.
На секунду мне показалось, что Броуди и вовсе не собирается отдавать пса, но тут он всучил его хозяину.
— Вас тут не должно быть. И вашей чертовой собаки!
Страчан погладил беднягу, держа за поводок.
— Сожалею. Я не думал, что он убежит. Просто приехал спросить, могу ли быть полезен.
— Садитесь в машину и уезжайте отсюда. Это дело полиции, а не ваше!
Страчан сам начал злиться.
— Забавно, мне казалось, вы на пенсии.
— У меня есть разрешение здесь находиться. А у вас нет.
— Может, и нет, но это не дает вам права указывать, что мне делать.
Броуди стиснул челюсти.
— Констебль Маккинни, почему бы вам не проводить мистера к машине?
Дункан, смирно наблюдавший перепалку, встрепенулся.
— В этом нет необходимости. Я ухожу, — сказал Страчан. На щеках проступили красные пятна, хотя внешне он сохранял спокойствие. Он пристыженно улыбнулся мне, игнорируя Броуди. — Доброе утро, доктор Хантер. Прошу прощения.
— Ничего страшного. Просто здесь лучше не топтать, — сказал я.
— Конечно, понимаю. Но если я могу чем-то помочь, дайте мне знать. Что угодно. — Он дружелюбно потряс собаку за ошейник. — Идем, Оскар, негодник.
Броуди с суровым видом смотрел ему вслед.
Дункан начал, заикаясь, извиняться:
— Как-то я растерялся, не знал, что следует…
— Не оправдывайся. Я сам не должен быть выходить из себя.
Броуди достал из кармана пачку сигарет и зажигалку, пытаясь прийти в себя.
Закипел чайник в фургоне. Я подождал, пока Дункан уйдет заваривать чай, затем повернулся к Броуди:
— Вы не особо жалуете Страчана, верно?
— Так заметно? — Он с отвращением разглядывал сигарету. — Дурацкая привычка. Бросил, когда пошел на пенсию. А сейчас опять начал.
— А что вы имеете против него?
Броуди зажег сигарету и затянулся, вдыхая дым так, будто зол на него.