Южноафриканец замолк и задумчиво уставился на коробку.

— Это совсем не похоже на Страузера. Он никогда не страдал легкомыслием.

— Не могу сказать, что он и в стихотворных шутихах силен, — фыркнул французский кутюрье.

— Не тяните, открывайте коробку, — бросил индус.

Развязав ленту и подняв крышку, южноафриканец заглянул в коробку. Лицо его побелело. Он вскочил на ноги так стремительно, что с грохотом опрокинулось высокое тяжелое кресло. Пошатываясь, он метнулся к окну и распахнул створки. Его стошнило.

Пораженные, все поспешили к месту, где он сидел, и заглянули в коробку. Некоторые тут же последовали примеру южноафриканца, у кого-то от ужаса свело лицо, кто-то, сам некогда жестоко расправлявшийся с конкурентами, отвернулся. В коробке лежала окровавленная голова Гейба Страузера с выпученными глазами и бриллиантами во рту.

— Похоже, переговоры Страузера успехом не увенчались, — с трудом произнес японец.

Через несколько минут, оправившись, председатель вызвал начальника службы безопасности «Учреждения» и велел убрать жуткую коробку. Потом он оглядел собравшихся, которые понемногу пришли в себя и расселись по местам.

— Прошу вас хранить увиденное в строжайшей тайне.

— А что делать с этим мясником Дорсеттом? — выпалил российский предприниматель, раскрасневшись от злости. — Его надо наказать.

— Согласен, — поддержал его индус. — Отмщение должно стать нашей первейшей обязанностью.

— Ошибочно действовать скоропалительно, — урезонил их председатель. — Неразумно привлекать к себе внимание, увлекшись местью. Один просчет в ликвидации Дорсетта — и вся наша деятельность станет достоянием гласности. Полагаю, будет лучше подобраться к Артуру Дорсетту с другой стороны.

— Что вы предлагаете?

— Подождать его выхода на сцену.

Председатель недовольно нахмурил брови:

— Не понимаю. Я полагал, что речь идет о переходе в наступление.

— Избавившись от алмазных запасов, Дорсетт полностью уничтожит свои резервные активы, — пояснил голландец. — Ему потребуется по меньшей мере год, чтобы поднять цены на драгоценные камни и получить прибыль. Мы тем временем полностью завладеем алмазным рынком, сохраним наши запасы и последуем примеру Дорсетта, прибрав к рукам всю оставшуюся добычу драгоценных самоцветов. Будем конкурировать с ним. Как сообщают мои промышленные шпионы, Дорсетт сосредоточился на драгоценностях, лучше известных широкой публике, и упустил из виду более редкие камни.

— Вы могли бы привести пример более редких камней?

— Александрит, зеленый гранат, цаворит и красный берилл — это из того, что сразу приходит на ум.

— Ваше мнение, господа? — спросил председатель.

Британский издатель подался вперед, крепко стиснув кулаки:

— Чертовски здравая мысль! Наш алмазный спец попал в точку, предложив способ обыграть Дорсетта в его же собственной игре, обратив себе на пользу временное падение цен на бриллианты.

— Значит, договорились? — Председатель расплылся в ехидной улыбке.

Четырнадцать поднятых рук и четырнадцать голосов подтвердили:

— Да.

ЧАСТЬ IV
ТРАГИЧЕСКИЙ КОНЕЦ РАЯ

46

16 февраля 2000 года

Гонолулу, Гавайи

Рыжеволосый сержант морской пехоты, одетый в выгоревшие шорты и расписную рубаху-гавайку, сидел и тянул из банки пиво, не отрываясь от телевизора. На экране мелькали кадры фильма, записанного на видеокассету. Сержант вальяжно раскинулся на софе, которую выпросил в роскошной гостинице гавайского острова Ланаи, когда в ней затеяли ремонт. Смотрел он «Дилижанс», эпический боевик с Джоном Уэйном в главной роли. На голове морпеха красовался шлем, купленный в Гонолулу в магазине электронной техники, навострившемся обращать виртуальную реальность в действительность. Подключив шлем к видеомагнитофону, он словно влез в телеэкран, смешался с актерами. Сержант «лежал» бок о бок с Джоном Уэйном на крыше дилижанса и «отстреливался» от преследующих индейцев, когда раздался громкий зуммер. Неохотно стащив с головы шлем, сержант оглядел четыре монитора системы охраны — на них были изображены стратегические подходы к засекреченному объекту, который он охранял. На третьем мониторе показалась машина, ехавшая по грунтовой дороге, тянувшейся через ананасовое поле до самых ворот объекта. Позднее утреннее солнце сверкало на переднем бампере, а за машиной поднималось облако пыли.

Всего несколько месяцев службы понадобилось сержанту, чтобы довести исполнение своих обязанностей до совершенства. За три минуты, которые машина катила по дороге, он переоделся в тщательно отглаженную форму и встал по стойке «смирно» у ворот, преграждавших путь через туннель в жерло давно потухшего вулкана.

Приглядевшись, он увидел, что подъехала штабная машина ВМФ. Подойдя к ней, заглянул в боковое окно:

— Это запретная зона. У вас есть разрешение на въезд?

Водитель в белоснежной матросской форме ткнул большим пальцем себе за спину:

— Все необходимые документы на проезд у капитана первого ранга Ганна.

Человек деятельный и деловой, Руди Ганн не стал терять драгоценное время на получение разрешения на разборку громадной тарелки-антенны внутри вулкана Палаваи на острове Ланаи. На распутывание бюрократического клубка, для того чтобы выйти на ведомство, в ведении которого находилась антенна, и на перепалку со службой, ответственной за эксплуатацию станции космической связи, потребовался бы месяц беспрестанных хождений. А потом понадобился бы следующий, совсем уж невозможный шаг — отыскать чиновника, который решился бы взять на себя ответственность за разрешение демонтировать тарелку и передать ее во временное пользование НУМА.

Ганн избавился от бесполезной волокиты просто: дал распоряжение печатному бюро НУМА изготовить поддельную, официально-внушительную на вид, накладную в трех экземплярах, дающую НУМА право на передислокацию антенны в другое место, на гавайский остров Оаху, для секретного проекта. Документ был заверен подписями нескольких рабочих-печатников, наделенных пышными фиктивными титулами. То, на что в обычных условиях ушел бы почти год, прежде чем последовал официальный отказ, заняло менее полутора часов, причем львиная доля времени ушла на подбор шрифтов.

Когда Ганн в форме капитана первого ранга Военно-морского флота подъехал к воротам у входа в туннель и предъявил разрешение на демонтаж и перемещение антенны, сержант, в чьем распоряжении находилась брошенная станция, стал помогать ему, как того требовал воинский долг. Помощь его стала еще более деятельной, когда он оценил роскошные формы Молли Фарадей, сидевшей рядом с Ганном на заднем сиденье. Если у него и мелькнула мысль вызвать вышестоящего офицера для официального распоряжения, то тут же улетучилась при виде колонны тяжелых грузовиков с кузовами-платформами и портального крана, следовавших по пятам за штабной машиной. «Распоряжение на операцию такого масштаба давалось, должно быть, на самом верху», — решил сержант.