– Я считаю это полнейшей чушью. Более чем вероятно, что эта красная рыбалка – лишь прикрытие их настоящего задания.

– Которое на самом деле состоит в проникновении в Форт-Форо и освещении нарушения прав человека в Тебецце, – тут же подхватил Массард.

Казим промолчал, но на его лице отразились сомнения.

Массард продолжал:

– Предположим, когда Ганна эвакуировали, важнейшая информация уже была при нем. Иначе зачем понадобилась операция по его спасению в то самое время, когда Питт и Джордино приближаются к нашим совместным проектам?

– Мы найдем ответы на вопросы, когда я схвачу их, – пообещал Казим голосом, дрожащим от ярости. – Самые боеспособные воинские и полицейские подразделения уже оседлали все дороги и караванные тропы, ведущие из страны. Я также приказал моим военно-воздушным силам провести воздушную разведку севера пустыни. Я намерен перекрыть все лазейки для бегства.

– Мудрое решение, – кивнул Массард.

– К тому же нам поможет то, что они и двух дней не протянут в сердце пустыни.

– Я уверен в ваших методах, Затеб. Я не сомневаюсь, что завтра к этому времени и Питт, и Джордино будут находиться в одном из ваших подземелий для допросов.

– Хочется верить, что это произойдет раньше.

– Вы меня успокоили, – улыбнулся Массард.

Но каким-то особым чутьем он сознавал, что, казалось бы, беспроигрышная партия с Питтом и Джордино окажется отнюдь не из легких.

* * *

Капитан Батутта вытянулся по стойке «смирно» и отсалютовал, стоя перед полковником Мансой, который в ответ лишь вяло махнул рукой.

– Ученые ООН заключены в Тебецце, – доложил Батутта.

Легкая улыбка тронула губы Мансы:

– Представляю, как рады О'Баннион и Мелика возможности заполучить новых рабочих на эти рудники.

На лице Батутты отразилось отвращение.

– Она просто какая-то злобная ведьма, эта Мелика. Не завидую ни одному мужчине, кто отведает жала ее плетки.

– Не позавидуешь и женщине, – добавил Манса. – Когда она наказывает, то не делает различий. Я думаю, что месяца через четыре доктор Хоппер и его команда будут похоронены в песках.

– И генерал Казим будет последним, кто обронит слезу по поводу их кончины.

Открылась дверь, и лейтенант Дьемма из малийских военно-воздушных сил, пилот самолета ученых ООН, вошел в комнату и отдал честь. Манса окинул его подтянутую фигуру одобрительным взглядом.

– Все прошло хорошо?

Дьемма улыбнулся:

– Да, мсье. Мы слетали обратно в Асселар, выкопали необходимое количество трупов и погрузили их в самолет. Затем полетели на север, где я и второй пилот выбросились с парашютами в назначенной точке над пустыней Танезруфт, в добрых ста километрах от ближайшего караванного пути.

– Самолет загорелся, когда разбился? – спросил Манса.

– Да, господин полковник.

– Вы осмотрели обломки?

Дьемма кивнул:

– После того как водитель пустынного вездехода по вашему приказанию подобрал нас, мы подъехали к месту аварии. Я устанавливал управление на самолете так, чтобы он падал вертикально. От удара он взорвался, образовав кратер глубиной почти десять метров. За исключением двигателей, не осталось обломков величиною более коробки из-под ботинок.

На лице Мансы расплылась улыбка удовлетворения.

– Генералу Казиму будет приятно. Вы оба можете рассчитывать на повышение. – Он посмотрел на Дьемму. – А вы, лейтенант, возглавите поисковую операцию по обнаружению самолета Хоппера.

– Но зачем же мне искать, – в недоумении спросил Дьемма, – если я и так знаю, где он упал?

– Как вы думаете, зачем понадобилось заполнять самолет мертвыми телами?

– Капитан Батутта об этом меня не информировал.

– Мы играем благородную роль, отыскивая место крушения, – объяснил Манса. – А затем демонстрируем его международной комиссии по расследованию авиационных катастроф. И они не должны найти таких человеческих останков, которые можно было бы опознать, или доискаться до истинной причины крушения. – Он сурово поглядел на Дьемму. – Позаботьтесь, лейтенант, чтобы эта работа была проделана безукоризненно.

– Я лично извлеку черный ящик, – заверил его лейтенант.

– Очень хорошо. А теперь нашей стране необходимо проявить перед средствами международной массовой информации озабоченность исчезновением самолета с учеными ООН и выразить сожаление по поводу этой потери.

28

Полуденный жар, поднимающийся от высушенной солнцем поверхности, душил. Питт сидел на каменистом дне узкой канавы в тени «Авион-вуазена», и глаза его без защиты темных очков слепли от взгляда на выжженную яростным солнцем равнину песка и камней. За исключением запасов, взятых ими в гараже, у них было только то, что на них надето.

Джордино был занят тем, что с помощью инструмента, обнаруженного в багажнике, перемещал выхлопную трубу и глушитель, чтобы придать машине большую проходимость. Они уже уменьшили давление в шинах, чтобы лучше двигаться по пескам. Продвигающийся среди негостеприимного ландшафта старый «вуазен» был похож на дряхлеющую королеву, прогуливающуюся по Бронксу в Нью-Йорке, все еще элегантную, но печально несовременную.

Ехали они по ночной прохладе, при свете звезд, двигаясь наугад со скоростью не более десяти километров в час и каждый час останавливаясь, чтобы поднять крышку капота и дать мотору остыть. У них ни разу не возникло соблазна воспользоваться фарами: ночью опытный наблюдатель в самолете мог бы обнаружить лучи с расстояния не далее пределов слышимости. Довольно часто пассажирам автомобиля приходилось прогуливаться пешком, изучая местность. Однажды они чуть не свалились в крутой овраг, а дважды им пришлось продираться через заносы мягкого песка, раскапывая его.

Не имея компаса или карты, они полагались на звездную навигацию, определяя с ее помощью свое местонахождение и маршрут для дальнейшего продвижения на север, в глубь Сахары по древнему руслу реки Нигер. В дневное время они прятались в ложбинах и оврагах, где засыпали машину тонким слоем песка и ветками чахлого кустарника, чтобы с воздуха она казалась небольшой дюной, поросшей скудной растительностью, почти слившейся с окружающей пустыней.

– Не хотелось бы тебе сейчас стаканчика холодной родниковой сахарской воды или малийского безалкогольного, чтобы освежиться? – усмехнулся Джордино, держа бутылку с местной продукцией и чашку теплой, с привкусом серы, жидкости из водопроводного крана, обнаруженного в буремском гараже.

– Наплевать на вкус, – сказал Питт, понюхав чашку с водой и сморщив нос. – Но выпивать по три кварты каждые двадцать четыре часа – это слишком большая роскошь.

– Ты думаешь, пора начать экономить?