– Нет, пока запас достаточный. Дегидрация наступает быстрее, если пить часто и понемногу. Лучше сразу выпить столько, сколько надо, чтобы утолить жажду, а об экономии заботиться начнем, когда вода будет иссякать.
– А как насчет этих изысканных сардин на обед?
– Звучит весело.
– Недостает только салата а-ля Цезарь.
– Это нужно для анчоусов.
– Никогда не понимал разницы между ними.
Посмаковав сардинку, Джордино облизал пальцы:
– Я чувствую себя идиотом, когда сижу посреди пустыни и поедаю рыбу.
Питт улыбнулся:
– Хорошо еще, хоть она у нас есть.
Он чуть наклонил голову, прислушиваясь.
– Что-нибудь слышно? – спросил Джордино.
– Самолет. – Питт приложил ладони к ушам. – Низко летит. Скорее всего, истребитель. Пески осматривает. Уж не нас ли пасут, как ты думаешь?
Он пополз на животе по склону ложбины, пока не добрался до вершины. Затем перелез через край и укрылся за маленьким кустиком тамариска, так чтобы его голова и лицо оставались в тени. Затем начал медленно и педантично обследовать небо.
Низкий гул истребителя донесся отчетливо, когда самолет показался в небесах перед ними, опережая звуковую волну. Питт прищурился, но сначала ничего не увидел. Он опустил взгляд ниже и только тогда засек его стремительное скольжение над пустыней примерно в трех километрах от места, где находились они. Питт на глаз определил, что это старый «фантом» американской постройки с опознавательными знаками малийских военно-воздушных сил, летящий над землей на высоте менее ста метров. Он походил на гигантского стервятника, закамуфлированного под коричнево-желто-серый фон ландшафта, и облетал пустыню широкими кругами, словно шестое чувство подсказывало ему, что жертва где-то поблизости.
– Видишь его? – спросил Джордино.
– "Фантом Ф-4", – ответил Питт.
– Направление?
– Циркулирует со стороны юга.
– Думаешь, ищет нас?
Питт обернулся и посмотрел вниз на пальмовые ветви с листьями, привязанные к заднему бамперу автомобиля, чтобы заметать следы. Параллельные борозды от шин, заканчивающиеся посреди оврага, были практически стерты.
– Поисковая команда на зависшем вертолете еще может заметить наши следы, но никак не пилот истребителя. Он лишен обзора непосредственно под собой и если захочет что-то рассмотреть, то должен сделать вираж. Но летит он слишком быстро и слишком близко к земле, чтобы успеть разглядеть такие подробности.
Истребитель пролетел так близко от оврага, что на фоне чистого голубого неба были различимы отдельные пятна его пустынного камуфляжа. Джордино, извиваясь, забрался под автомобиль, а Питт наклонил ветви тамариска над головой и плечами. Он увидел, как пилот стал поднимать машину вверх, осматривая кажущийся пустынным и необитаемым мир Сахары под крылом самолета.
Питт напрягся и задержал дыхание. Самолет разворачивался прямо над их ложбиной. Затем он ушел ввысь, оставляя за собой воздушные волны, подобные круговороту за кормой судна, и вздымая выхлопами двигателей клубы песка. Питт ощутил палящее дыхание реактивной тяги, зацепившее его самым краешком. Казалось, самолет материализовался прямо в ложбине, и Питт готов был поклясться, что мог бы попасть камнем в заборное сопло машины. Но самолет тут же исчез.
Наблюдая, как он то удаляется, то возвращается, Питт опасался самого худшего. Но пилот продолжал неторопливый циклический облет местности, явно не заметив ничего подозрительного. Питт наблюдал, пока самолет окончательно не скрылся за горизонтом. Он продолжал наблюдать еще несколько минут, опасаясь, что пилот мог все же высмотреть кое-что интересное для себя и теперь просто развлекается, демонстрируя дальнейший поиск, с тем чтобы затем вернуться к ложбинке и захватить жертвы врасплох.
Но вот наконец звук двигателей истребителя пропал в отдалении, вновь оставив пустыню мертвой и безмолвной.
Питт соскользнул по склону ложбины в тень древнего «вуазена», в то время как Джордино выбирался из-под колес.
– Чуть не накрыли, – проворчал итальянец, брезгливо стряхивая с руки небольшой отряд муравьев.
Питт машинально чертил на песке маленькой высохшей палочкой.
– Или нам не удалось одурачить Казима, отправившись на север, или он решил проверить все возможности.
– Больше всего, наверное, его раздражает то, что так ярко раскрашенный автомобиль не могут найти в пустыне, на фоне плоской и одноцветной поверхности.
– Да уж, вряд ли он прыгает от радости, – согласился Питт.
– Держу пари, что он взорвался, как атомная бомба, когда обнаружил, что автомобиль украден, да еще и вычислил, что виновники мы, – засмеялся Джордино.
Питт приставил ладонь козырьком к глазам и посмотрел на заходящее солнце.
– Через час стемнеет, тогда и отправимся в путь.
– Как там местность впереди выглядит?
– Сразу же после выезда из этой ложбины и возвращения в речное русло нас ждет гладкий песок и гравий, перемежающийся разбросанными кое-где валунами. Можно двигаться достаточно быстро, если внимательно следить за дорогой и избегать острых камней, которые могут порвать нам шины.
– Как далеко, по-твоему, мы отъехали от Бурема?
– Согласно одометру, сто шестнадцать километров, ну а по прямой, я думаю, около девяноста.
– И все еще не видать никаких признаков химического производства или сооружения по уничтожению отходов.
– И ни единого пустого мусорного контейнера.
– Я не вижу смысла в продолжении поисков, – сказал Джордино. – Ведь химикаты никак не могут попасть за девяносто километров в Нигер по сухому руслу.
– Да уж, по нему вряд ли, – согласился Питт.
– Мы можем попробовать добраться до алжирской границы.
Питт покачал головой:
– Горючего не хватит. Нам придется одолеть двести километров до Транссахарской магистрали, чтобы там кто-нибудь довез нас до цивилизации. Но мы умрем от жары и жажды, не проделав и половины этого пути.
– Какой же у нас выбор?
– Продолжать двигаться.
– И как далеко?
– Пока не найдем то, что ищем, пусть это и удлинит в два раза дорогу назад.
– И в любом случае усеет этот ландшафт нашими костями.
– Зато мы сделаем хоть что-нибудь, чтобы исключить эту часть пустыни из зоны поиска источника загрязнений, – бесстрастно сказал Питт, так пристально глядя в песок под ногами, словно там ему было видение.
Джордино посмотрел на него:
– За прошедшие годы мы вдвоем повидали всякое. И было бы чертовски стыдно помереть в этой подмышке мира.
Питт улыбнулся ему: