Питт поспешил к обогревателю. Он стащил пропитавшиеся ледяной водой высокие ботинки и носки и вытянул ноги, подставив их теплому воздуху. Он с наслаждением впитывал тепло и с радостью принял боль, которая всегда сопровождает восстановление кровообращения. Питт расслабился и не сразу заметил подошедшего Симона.
Тот остановился и еще раз взглянул на потерпевший крушение самолет. Он больше не казался жалким и заброшенным. Сознание того, что там находится более пяти десятков мертвых тел, придало ему вид некой усыпальницы или мавзолея.
– Все они были делегатами ООН? – спросил Симон.
– Некоторые были членами Генеральной Ассамблеи, – задумчиво ответил Питт, – остальные – директора и сотрудники специализированных агентств ООН. По словам Камиль, все они возвращались из совместной поездки.
– Кому потребовалось их убивать?
Питт тщательно выжал мокрые носки и положил их на трубу обогревателя.
– Понятия не имею.
– Может быть, это ближневосточные террористы? – настаивал Симон.
– Никогда не слышал, чтобы они использовали яд.
– Как твои ноги?
– По-моему, постепенно оттаивают. А твои?
– На флоте нас обеспечивают непромокаемыми ботинками. Так что мои сухие и теплые.
– Аплодирую заботливым адмиралам, – усмехнулся Питт.
– Думаю, один из троих уцелевших сделал эту грязную работу.
Питт с сожалением покачал головой:
– Если это действительно окажется яд, скорее всего, он был добавлен в пиу еще до того, как продукты питания поступили на борт самолета.
– Но главный стюард или любая из стюардесс могли сделать то же самое уже на борту.
– Слишком сложно отравить пятьдесят порций еды на кухне самолета так, чтобы никто не заметил.
– А напитки? – не отставал Симон.
– В упорстве тебе не откажешь, – усмехнулся Питт.
– Мы можем строить любые гипотезы. Все равно больше делать нечего, пока нас отсюда не вывезут.
Питт потрогал носки. Они все еще были влажными.
– Вообще-то напитки – это возможный вариант, в первую очередь чай и кофе.
Симон улыбнулся. Очевидно, ему было приятно, что хотя бы одна из его теорий признана правдоподобной.
– Ну хорошо, и какой же из троих уцелевших людей кажется тебе наиболее вероятным кандидатом в отравители?
– Ни один.
– Ты хочешь сказать, что преступник добровольно принял яд и совершил самоубийство?
– Нет. Я только хочу сказать, что был еще четвертый уцелевший.
– Я насчитал только троих.
– После катастрофы. До нее было четыре.
– Ты имеешь в виду маленького мексиканца в кресле второго пилота?
– Да.
Не нужно было обладать слишком развитой наблюдательностью, чтобы заметить выражение скептицизма, появившееся на физиономии Симона.
– И как же ты пришел к столь блестящему логическому умозаключению?
– Элементарно, – усмехнулся Питт, – Убийца, согласно лучшим традициям детективов, всегда вызывает меньше всего подозрений.
– Кто же это сдавал, а?
Юлиус Шиллер, заместитель секретаря по политическим вопросам, внимательно изучая свои карты, состроил добродушную гримасу. Зажав в зубах незажженную сигару, он переводил с одного игрока на другого взгляд умных голубых глаз.
За покерным столом сидело еще четыре человека. Никто не курил, и Шиллер тоже не стал зажигать сигару. Несколько кедровых поленьев уютно потрескивали в старинной матросской печурке, не давая игрокам почувствовать прохладу ранней осени. Горящий кедр распространял приятный аромат по отделанному тиковыми панелями салону яхты Шиллера. Изящная тридцатипятиметровая моторно-парусная яхта стояла на якоре на реке Потомак. Судно находилось у Южного острова как раз напротив города Александрия, штат Виргиния.
Заместитель главы советской миссии Алексей Короленко, широкоплечий, коренастый мужчина, был, как обычно, весел и оживлен. Всегдашняя жизнерадостность стала его визитной карточкой в деловых кругах Вашингтона.
– Жаль, что мы не в Москве, – сказан он суровым тоном, пряча усмешку. – Я знаю прекрасное место в Сибири для такого сдающего.
– Я поддерживаю предложение, – заявил Шиллер и повернулся к мужчине, сдававшему карты, – В следующий раз, Дейл, потрудись перетасовать их.
– Если все так плохо, – проворчал Дейл Николс, специальный помощник президента, – сбрасывайте.
Сенатор Джордж Питт, возглавлявший сенатский комитет по международным отношениям, встал и снял темно-красную спортивную куртку. Небрежно бросив ее на спинку стула, он обратился к Юрию Выховскому:
– Не понимаю, на что жалуются эти парни. Мы уже неплохо выиграли.
Специальный советник советского посольства по американским делам кивнул:
– С тех пор как мы составили компанию пять лет назад, меня все устраивает.
Вечерние игры в покер по четвергам на яхте Шиллера действительно начались в 1986 году. Причем они были не просто карточными играми в кругу друзей, желавших раз в неделю развеяться вечерком. Первоначально они задумывались как маленькая брешь в стене, разделявшей две супердержавы. Присутствующие были вне досягаемости средств массовой информации. Они могли не придерживаться протокола и свободно высказывать свои мысли. Здесь обменивались идеями и делились информацией, что нередко сказывалось на советско-американских отношениях.
– Я открываюсь за пятьдесят центов, – объявил Шиллер.
– Поднимаю до доллара, – сказал Короленко.
– И они еще не понимают, почему мы им не доверяем, – простонал Николс.
Не глядя на Короленко, сенатор спросил:
– Каковы ваши прогнозы относительно открытого восстания в Египте, Алексей?
– Я даю президенту Хасану не больше тридцати дней, прежде чем его правительство будет свергнуто Ахмедом Язидом.
– Вы играете, сенатор? – спросил Николс.
– Я продолжаю.
– Юрий?
Выховский бросил на стол три монеты по пятьдесят центов.
– С тех пор как Хасан принял дела после отставки Мубарака, – сказал Шиллер, – ему удалось добиться относительной стабильности. Мне кажется, он продержится.
– Вы говорили то же самое о шахе Ирана, – съязвил Короленко.
– Людям свойственно ошибаться, – пробормотал Шиллер и скинул втемную несколько карт. – Мне две, пожалуйста.
Короленко поднял один палец и получил карту.