В первый момент Ривас не понял намерений Топильцина, да и в любом случае он был слишком ошарашен, чтобы протестовать. Когда же наконец он осознал, что происходит, было уже слишком поздно.

– Господи! Нет! Нет! – в отчаянии воскликнул он.

Топильцин проигнорировал вопли охваченного ужасом американца. Он приблизился к алтарю и важно кивнул. По этому сигналу один из его людей разорвал рубашку на груди Риваса.

– Пожалуйста, не делайте этого! – молил тот.

Острый, как бритва, обсидиановый нож, казалось, возник в руке Топильцина как по мановению волшебной палочки. Блестящая, отполированная поверхность ножа отражала лунный свет.

Ривас вскрикнул – нож опустился.

Древние статуи взирали на кровавую трагедию с холодным безразличием. Они уже неоднократно были свидетелями столь нечеловеческой жестокости, – правда, происходило это сотни лет назад. Поэтому в их каменных глазах не мелькнуло ни искры сострадания, когда живое, еще трепещущее сердце Риваса было вырвано из его груди.

13

Несмотря на обилие людей и царящую вокруг него суету, Питт был пленен своеобразной красотой холодного севера. Спокойствие казалось таким полным и всеобъемлющим, что его не нарушали ни голоса, ни грохот машин. Питт чувствовал себя так, словно он один-одинешенек находится в ледяной пустыне в каком-то затерянном мире.

Наступило утро, иначе говоря, все вокруг покрылось серой, полупрозрачной пеленой, в которой даже теней не было видно. Ближе к полудню солнце разогнало ледяную дымку – и небо стало оранжево-белым. Освещенные нереальным, неземным светом скалы по берегам фьорда стали похожи на гигантские могильные камни кладбища, покрытого снегом.

Картина, развернувшаяся на месте крушения «боинга», теперь больше всего напоминала военное вторжение. Первыми прибыли пять вертолетов военно-воздушных сил, доставивших целую армию сил специального назначения. Вооруженные и экипированные по последнему слову техники, сосредоточенные молодые люди немедленно оцепили самолет и организовали патрулирование всего района. Вслед за ними прибыла большая группа следователей федеральной авиации, которые начали оперативно готовить обломки к вывозу. Далее настала очередь медиков-патологоанатомов, извлекавших тела погибших из самолета и переносивших их в вертолеты, которые сразу же поднимались в воздух и увозили трупы в морг военно-воздушной базы в Туле.

Военно-морской флот был представлен капитаном Найтом. «Полярный исследователь» подошел совершенно неожиданно. Люди на минуту прекратили свои занятия и повернули головы к морю, услышав серию гудков корабельной сирены, гулким эхом отразившихся от скалистых берегов фьорда.

Уклоняясь от недавно образовавшихся льдин, плывущих по воде низкими плотиками матового оттенка, а также первых зимних айсбергов, напоминавших руины готических замков, «Полярный исследователь» медленно приблизился и вошел во фьорд. Некоторое время по его бортам и за кормой плескалась серо-голубая вода, но ее поверхность быстро затягивалась белой ледяной пленкой.

Мощный ледокол упорно пробивался сквозь толстый слой льда, и, только оказавшись в пятидесяти метрах от места крушения, Найт застопорил машины, лично спустился на лед и предложил специалистам – медикам, следователям и военным – использовать ледокол в профессиональных целях. Предложение было принято с благодарностью.

Меры безопасности произвели впечатление даже на видавшего виды Питта. Завеса секретности пока еще не была поднята. В аэропорту Кеннеди было объявлено, что самолет с делегацией ООН на борту задерживается. Но через час-другой шустрые корреспонденты обязательно что-нибудь пронюхают.

– Мне кажется, у меня глазные яблоки примерзли к векам, – озабоченно сообщил Джордино. Он сидел в кресле пилота вертолета НУМА и пытался допить кофе раньше, чем он замерзнет. – Господи, как же здесь холодно!

Питт с сомнением покосился на приятеля:

– Тебе-то откуда знать? Ты же ни разу не вылез наружу!

– Я могу замерзнуть, даже глядя на кубики льда в стакане виски, – заявил Джордино. Он вытянул вперед руку и растопырил пальцы. – Вот смотри, у меня настолько окоченели руки, что я не могу сжать пальцы в кулак.

Питт выглянул в боковое окно и увидел, что к ним направляется Байрон Найт. Дирк встал и открыл дверь как раз в тот момент, когда Найт подошел к трапу. Джордино даже застонал от жалости к самому себе, глядя, как драгоценное тепло уходит из кабины, а ему на смену снаружи проникает леденящий холод.

Найт поприветствовал друзей и поднялся в кабину вертолета, выдыхая густые облака белого пара. Откуда-то из недр парки он извлек фляжку в кожаном чехле и протянул Питту:

– Медики вам кое-что передали. Это коньяк. Не знаю, зачем он вам, но, думаю, вы найдете ему применение.

– Только что вы отправили Джордино прямиком в рай, – засмеялся Питт.

– Я бы предпочел ад, – пробормотал Джордино. Он потянулся за фляжкой и, не теряя времени, сделал изрядный глоток. Потом замер, прислушиваясь к своим ощущениям, и наконец объявил: – Кажется, я выздоровел.

– Это кстати, – сказал Найт, – потому что нам приказано оставаться на месте в течение ближайших двадцати четырех часов. Скорее всего, мы пробудем здесь, пока работы не завершатся.

– Как себя чувствуют уцелевшие? – поинтересовался Питт.

– Мисс Камиль отдыхает. Кстати, она хотела тебя видеть. Ей надо было что-то уточнить относительно вашего совместного ужина в Нью-Йорке.

– Ужина? – невинно переспросил Питт.

– Забавная вещь получается, – продолжил Найт, явно наслаждаясь ситуацией, – когда доктор Гейл, употребив все свое мастерство хирурга, ремонтировал стюардессе поврежденное колено, она тоже что-то говорила об ужине, причем не с ним, а с тобой.

Взгляд Питта, обращенный на капитана ледокола, был чист и незамутнен, как только что выпавший снег.

– Может быть, они голодны, – предположил он.

Джордино закатил глаза и снова приложился к фляжке.

– Кажется, эту песню я уже где-то слышал.

– А как стюард?

– С ним дела обстоят хуже, но доктор считает, что парень справится, – ответил Найт. – Его зовут Рабин. Когда ему дали наркоз, он рассказал фантастическую историю о командире авиалайнера, убившем второго пилота и бортинженера и исчезнувшем в неизвестном направлении.

– Может быть, история не такая уж и фантастическая, – задумчиво проговорил Питт. – Ведь тело командира пока не найдено.

– Ну это уже не мои проблемы, – раздраженно отмахнулся Найт. – Мне есть о чем беспокоиться, и я не желаю быть втянутым в неразгаданные тайны воздушных катастроф.

– А что решили с русской субмариной?

– Придержим нашу находку для доклада лично главе Пентагона. Мы не можем доверять такие сообщения линиям связи. Как бы там ни было, эта катастрофа для нас как нельзя кстати. Теперь у нас есть причина свернуть работы и отправиться домой в Портсмут. Будем надеяться, что неожиданная диверсия сбила со следа советскую разведку.