Его рука уже почти ничего не чувствовала, но он не хотел прерываться, чтобы согреться. Ладонь сенатора, казалось, примерзла к красной рукоятке, а нож стал продолжением руки.

В конце концов сенатору удалось проделать достаточно большое отверстие в картоне, чтобы можно было видеть море. Он снова просунул голову сквозь дыру в стекле и приник к глазку.

Что-то мешало, загораживало обзор. Он ткнул в глазок пальцем и коснулся пластиковой поверхности. Оказалось, что пластик закрывает не только корпус, но и контейнеры.

Сенатор тихо выругался. Оказалось, что в принятых им мерах предосторожности не было нужды. Он вполне мог смелее пробиваться сквозь картон: все равно никто не заметил бы лезвия. Забыв об осторожности, он несколькими движениями прорезал щель в непрозрачном материале и потом, уже не скрываясь, выглянул.

Он не увидел моря, но не увидел и береговой линии.

Все, что он видел, – это нависший над судном ледяной утес, казавшийся бесконечным. Блестящая стена была так близко, что до него можно было бы дотянуться зонтиком.

Сенатор услышат глухой звук, который постепенно стих. Это было похоже на гул небольшого землетрясения.

Он отошел от окна и попытался осмыслить увиденное.

Гага заметила, что его настроение изменилось, и обеспокоенно спросила:

– Что там? Что вы увидели?

Сенатор обернулся и тупо взглянул в ее сторону. Его глаза были пустыми, губы двигались, но безмолвно. Лишь по прошествии нескольких секунд к нему вернулась способность членораздельно говорить.

– Они поставили судно на якорь у огромного ледника, – наконец выговорил он. – Ледяная стена может рухнуть в любой момент и раздавить «Леди Флэмборо», словно бумажный кораблик.

50

В двадцати километрах над Антарктическим полуостровом разведывательный самолет с треугольными крыльями скользил в разреженном воздухе со скоростью 3200 км/час. Он мог лететь в два раза выше и в два раза быстрее, но летчик использовал мощность двигателей только на сорок процентов, – во-первых, из экономии топлива, а во-вторых, чтобы камеры сделали более четкие снимки.

В отличие от своего предшественника СР-71, «черной птицы», титановый фюзеляж и крылья которой были выкрашены в цвет индиго, более совершенный СР-90 имел серовато-белый фюзеляж из высокопрочной пластмассы. Прозванный «каспером» по имени привидения из детского мультфильма, этот самолет невозможно было заметить невооруженным глазом, да и радаром тоже.

Его пять камер могли охватить половину Соединенных Штатов в течение часа всего лишь за один пролет. Совершенная фототехника, позволяющая получать черно-белые, цветные, инфракрасные и трехмерные изображения, была неизвестна в повседневности.

Подполковник Джеймс Слейд изнывал от скуки. Во время долгого полета с базы, расположенной в калифорнийской пустыне Мохаве, ему совершенно нечего было делать. Он единственный раз во время дозаправки управлял самолетом вручную. Двигатели «каспера» потребляли много топлива, и прием топлива от воздушных заправщиков уже давно стал делом привычным.

Слейд внимательно осмотрел панель управления. «Каспер» был новым самолетом, и его нрав пока не был хорошо изучен. Убедившись, что показания всех приборов находятся в пределах нормы, летчик вздохнул и вынул из кармана летного комбинезона электронную игру. Он начат с увлечением нажимать кнопки под дисплеем, стараясь провести маленького водолаза мимо гигантского осьминога, преграждавшего вход в пещеру с сокровищами.

Через несколько минут игра ему надоела, и он стал смотреть в окна. Под крыльями самолета в ледяном молчании раскинулась Антарктика. Далеко внизу поблескивали под хрустально чистым небом изогнутый палец Антарктического полуострова и многочисленные острова.

Величественный пейзаж, созданный скатами, льдом и морем, был завораживающим и даже отчасти пугающим. Собственно говоря, с высоты двадцати километров вид мог показаться весьма привлекательным, но Слейд знал, что происходит там, внизу, не понаслышке. Он однажды доставлял припасы на научно-исследовательскую станцию на Южном полюсе и, прибыв туда, быстро усвоил, что красота и враждебность в этом царстве вечного холода ходят рука об руку.

Он хорошо помнил холод, пробирающий до самых костей. Он никогда бы не поверил, если бы ни убедился сам, что плевок может замерзнуть, не долетев до земли. И еще он знал, что до гробовой доски не забудет ярость ветров, свирепствующих на самом холодном из континентов.

Слейд не мог постичь, почему некоторые люди влюбляются в этот ледяной ад. Тогда, после возвращения на базу, он подумал, что, если обратиться к туристическому агенту и потребовать забронировать место в хорошем отеле в районе полюса, это будет удачной шуткой.

Неожиданно в одном из трех динамиков кабины раздался женский голос:

– Прошу внимания, вы близки к пересечению внешней границы вашего полетного коридора, расположенной в точке с координатами семьдесят градусов широты и семьдесят градусов долготы. Отключите автопилот и выполните разворот на сто восемьдесят градусов. Начинайте, пожалуйста. Обратный курс заложен в ваш компьютер. Введите соответствующий код. Желаю вам счастливого полета.

Слейд последовал инструкциям и выполнил медленный поворот. Убедившись, что компьютер показывает обратный курс, он снова включил автопилот и поудобнее устроился в кресле.

Как и многие другие мужчины, вынужденные долгое время проводить в одиночестве, он начал представлять себе внешность говорившей. Ходили слухи, что ей было шестьдесят лет, она бабушка двенадцати внуков и весит триста фунтов, но ни один пилот с мало-мальски развитым воображением не допускал, что это правда. Ее образ не мог быть таким приземленным. Она обязана была выглядеть как Сигурни Уивер. А может быть, это действительно была Сигурни Уивер... Слейд решил по прибытии домой непременно разгадать эту интригующую тайну.

Затем он снова проверил показания приборов и расслабился. Покрытая льдом и снегом земля быстро удалялась. Когда же самолет снова оказался над морем, Слейд вернулся к электронной игре.

Он не видел смысла смотреть вниз, тем более что после Тьерра-дель-Фуэго землю скрыло одеяло угольно-черных облаков. Он и так знал, что пролетает над областью постоянных ветров, снега и дождей.

Слейд был признателен облакам за то, что они лишили его возможности разглядывать монотонный пейзаж. Эту миссию он доверил инфракрасным камерам. Они должны были проникнуть сквозь облачность и запечатлеть унылую картину.

* * *

Капитан Коллинз смотрел в лицо Аммара, вернее, на его маску и был вынужден сделать над собой определенное усилие, чтобы не отвести взгляд. В глазах лидера террористов было что-то дьявольское, больше роднившее его с обитателями преисподней, чем с нормальными людьми.

– Я требую ответа, – заявил капитан Коллинз, – когда вы намерены освободить мое судно.