— А как насчет мамы и Сола? Это я запросто устрою. — Фрейя проказливо улыбнулась. — Он в нее просто по уши влюблен.
— Нет. Не надо, Сол этого не заслужил. Да мама его на завтрак съест. И вообще, тебе пора перестать думать, что любую проблему можно решить, заставив людей влюбиться. — Ингрид от идеи Фрейи явно стало не по себе — она даже тарелку оттолкнула.
— Ладно, — вздохнула Фрейя и, встав из-за стола, принялась составлять грязную посуду в раковину.
— По-моему, тебе стоит быть более осмотрительной, — продолжала Ингрид. — Возможно, сейчас ты избежишь наказания за приготовление любовного напитка… Но кто знает, что случится, если ты вздумаешь такое повторить? Боюсь, тогда ты точно попадешь в беду.
— Наверное, — кивнула Фрейя, — только теперь мне все равно. Мне надоело бояться. И пока они действительно к нам не заявятся и не велят мне все прекратить, я буду делать, что хочу! — заявила она. — Меня тошнит от этой жизни со связанными за спиной руками! — Она помолчала, заливая грязные тарелки горячей водой. Каким-то непостижимым образом кухня, ставшая девственно чистой благодаря присутствию в доме Альваресов, заставила Фрейю соблюдать порядок, что было девушке раньше совершенно несвойственно. — Только знаешь — что бы ты сама ни делала, не говори маме!
— О чем не следует говорить маме? — весело спросила Джоанна, влетая в кухню и с улыбкой глядя на дочерей-красавиц. Над ее плечом, как всегда, зависла ворониха Гили.
— Да, просто ерунда, — дружно ответили сестры, в этот момент вновь став прежними девочками, которые только что похоронили на заднем дворе жутковатого грызуна-зомби, оживленного Фрейей. Тогда им казалось, что земля над его могилкой будет трястись до бесконечности. Затем Ингрид удалось отыскать одну из старых книг, к которым даже прикасаться не разрешалось. Джоанна спрятала фолианты после наложения Запрета. Ингрид тогда долго листала страницы, пока не нашла нужное заклинание и не остановила действие магии, столь неудачно примененной Фрейей.
— Хм… — недоверчиво пробормотала Джоанна, скептически поглядывая то на одну, то на другую. — Интересно, почему мне всегда кажется, что от меня здесь что-то скрывают?
У Ингрид, когда она прибыла на работу, не выходили из головы слова сестры и ее невероятный энтузиазм, рвущийся наружу. Она вдруг осознала, что никогда раньше не видела Фрейю настолько счастливой, во всяком случае, за последние годы. Фрейя выглядела не просто довольной или радостной — здесь скрывалось нечто более важное. Пожалуй, только сейчас сестра стала настоящей, трепещущей, живой. Жизнь без магии заставила поблекнуть всех троих. Они давно, сами того не замечая, постепенно превратились в скучных и бесцветных персонажей, подобных большей части своего окружения. Ингрид поставила велосипед на стоянке у центральных ворот и вошла в темноватый вестибюль библиотеки. Проходя мимо пустого рабочего стола Табиты, она вновь почувствовала, как ее охватывает отчаяние. Столько лет Ингрид молча отступала в сторонку, надеясь, что Табите и ее мужу помогут врачи! Теперь в душе ее начало пробуждаться беспечное мужество, ибо у нее уже не было сил смотреть на душевные и физические терзания лучшей подруги. К чему столько совершенно ненужной боли?!
Ингрид опасливо огляделась. Господи, что за мысли! Она ведь не такая храбрая и бесстрашная, как Фрейя. Ингрид слишком хорошо помнила, как ее бросили умирать от голода в ту темницу, и не забывала ни злобный смех толпы, ни собственный ужас и одиночество. Тогда она чувствовала лишь ненависть, исходящую от людей. Если она займется магией снова, то нарушит договор, позволяющий ей жить в этом мире.
Но ведь сегодня утром Фрейя сказала: «Меня уже тошнит от этой жизни со связанными за спиной руками!» Что ж, если честно, то и Ингрид испытывает то же самое. В общем, решила она, хватит с нее бесполезного и бессмысленного существования.
И когда Табита пришла на работу, Ингрид принялась за дело.
— Таб, можно с тобой посекретничать? — Они прошли в кабинет Ингрид в задней части библиотеки, где хранились архивные материалы. Ингрид выключила свет, и комнату окутал зеленоватый полумрак, поскольку окна были закрыты серо-зелеными жалюзи. Затем она мягко, но решительно произнесла: — Только учти, ты должна мне верить!
— Что с тобой? — нервно осведомилась Табита. — Что происходит, Ингрид? У тебя вид… как у одержимой!
— Ни о чем не спрашивай, стой и не двигайся, — велела Ингрид и, опустившись на колени, стала мелом рисовать на полу вокруг ног Табиты пентаграмму. Белая линия словно светилась в полутьме.
— Неужели это…?
— Ш-ш-ш! — Ингрид достала из кармана белую свечу, поместила ее в центр только что изображенного пятиконечника, зажгла, пробормотала несколько слов и, повернувшись к Табите, сказала: — Ты доверяешь мне, правда? Тогда знай — я всего лишь пытаюсь тебе помочь. — Ведь она и Табита были не только коллегами, и Ингрид надеялась, что их дружба достаточно крепка, чтобы выдержать подобное испытание. Она совершала привычные действия вдумчиво и спокойно, но сердце буквально выпрыгивало у нее из груди. Господи, она опять занимается этим! Колдовством! Магией! Фрейя права: у Ингрид появилось ощущение, будто нечто, глубоко погребенное в глубинах ее души, вновь начинает оживать. Все было похоже на то, как если бы она вдруг обнаружила, что может спокойно дышать под водой. У Ингрид закружилась голова. Она испытывала удивительную легкость в теле и в мыслях. Она не делала ничего подобного уже… да что говорить, гораздо дольше, чем могла удержать ее память! А теперь она с опаской ждала, что в нее прямо здесь ударит молния. Однако этого не случилось.
Ингрид перевела глаза — взгляд ведьмы! — с пентаграммы на Табиту, долго и пытливо изучая подругу, которой под этим пронзительным взором явно стало не по себе. Пентаграмма открыла Ингрид то, что она, собственно, и подозревала. Непонятная, темная структура полностью блокировала жизненную энергию Табиты. В самом ее нутре виднелся странный комок серебристого цвета, плотный, как крепко стиснутый кулак. Или опухоль. Ничего удивительного, что женщине ни при каких условиях не удавалось забеременеть. Ингрид и раньше доводилось видеть нечто подобное, но не столь смертоносно-устрашающее. Она положила руку на живот Табиты и сильным рывком попыталась удалить серебристое образование, чуть не упав навзничь. Слава богу! Изъять «опухоль» ей удалось, и неведомое вещество мгновенно растворилось в воздухе, стоило Ингрид извлечь его из тела «хозяйки».
Табита продолжала изумленно смотреть на Ингрид. Похоже, ее подруга сошла с ума! Табита, разумеется, ничего не почувствовала, и для нее все выглядело так, будто Ингрид просто машет в воздухе руками, совершает дикие пассы и что-то бормочет себе под нос.
— Ну как, уже все?
— Не совсем, — покачала головой Ингрид. Удаление «опухоли» было лишь первым шагом. Она включила в комнате верхний свет и задула свечу. — Теперь тебе нужно что-то сделать со своими волосами.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду? — скептически спросила Табита.