Ингрид только сейчас осознала — за все время их знакомства она ни разу не видела, чтобы Табита носила волосы распущенными. Они всегда были гладко и туго зачесаны со лба назад — на такую прическу даже смотреть было больно. Вдобавок Табита туго заплетала толстенную, как канат, косу и иногда тщательно укладывала ее в пучок. Ингрид также заметила, что чуть старомодные закрытые туфли Табиты туго зашнурованы. А ее теплая кофта (в помещении было прохладно из-за постоянно работавшего кондиционера) не застегивалась на пуговицы, а завязывалась с помощью многочисленных ленточек. Да у этой женщины больше узлов, чем у хорошо оснащенного корабля, вышедшего в открытое море! Если Табита будет продолжать в том же духе, то серебристый сгусток может возникнуть снова. «Опухоль» набиралась сил за счет сдавливания и удушения чужой плоти и души. Эта «пища» притягивала ее, как пламя бабочку.
Ингрид даже рассердилась немного и свирепо прошипела:
— Ну, попробуй хоть раз! Распусти ты, наконец, волосы! И потом, тебе необходимо избавиться от этих ужасных туфель и кофты. Носи обувь, которую можешь легко одеть и скинуть. И найди новый кардиган нараспашку. И никаких молний и пуговиц! Исключительно свободная одежда. Ты меня поняла? Без узлов!
— Какое отношение это имеет…
— Послушай меня. Походи так хотя бы месяца два. Я читала, что смена гардероба порой помогает. Вроде бы воздействует на твою карму. — В нынешнее время подобными терминами было легко объяснить ту небольшую порцию белой магии, которую Ингрид только что применила. Табита сказала, что подумает, но вышла из хранилища, недоуменно качая головой.
Ингрид стерла с пола следы пентаграммы и занялась текущими делами. Но мысли ее по-прежнему неслись вскачь и влекли к решению проблемы, что терзала Табиту. Разумеется, свободная струящаяся одежда от бесплодия ее не избавит. Темное пламя надо выжигать другим огнем, а узлы уничтожать с помощью собственных магических узелков. Когда Табита отвернулась, Ингрид успела собрать несколько ее волосков, зацепившихся за спинку офисного стула. Но теперь необходимо достать хотя бы один волосок Чеда… Внезапно Ингрид вспомнила, что у Табиты в машине всегда лежит шерстяная вязаная шаль… К ней наверняка пристали волоски. У Чеда они темные, у Табиты — светлые, и Ингрид легко найдет то, что ей надо. Во время перерыва она забралась в «Тойоту Камри» подруги и через пару минут вернулась в кабинет с «уловом». Затем она переплела волоски супругов и связала их в узелок — совсем крошечный, не больше жалкого насекомого, — одновременно тихо напевая заклинание.
Сердце барабаном стучало у нее в груди, по рукам ползли мурашки, но пальцы работали споро, ловко проделывая свою работу. Это же не совсем магия, уверяла она себя. Просто пара слов и крошечный узелочек. Никто ни о чем и не узнает. Возня с волосками оказалась еще приятней, чем удаление серебристой «опухоли». Сейчас Ингрид не удаляла что-то ненужное, а создавала полезную вещь. Ингрид чувствовала, как кипит в ней магия, как крепнет возбуждающее, лихорадочное ощущение того, что она снова взнуздала некую дикую невообразимую силу и управляет ею по собственному желанию. От возбуждения она разрумянилась. Она соскучилась по этим занятиям гораздо больше, чем могла себе признаться.
— Что ты делаешь?
От неожиданности Ингрид вздрогнула, заклятье прервалось, волшебство разрушилось. Она быстро спрятала узелок в карман и сердито воскликнула:
— Ну, разве так можно, Мэтью Ноубл! Ты меня напугал. — На его вопрос она не ответила.
— Я несколько раз пытался тебя окликнуть! И даже говорил, как меня зовут. — Мэтью Ноубл смотрел на нее и улыбался. Он служил старшим следователем в полицейском участке. Хотя ему уже исполнилось тридцать, он выглядел как студент колледжа — юный атлет, высокого роста со светло-каштановыми волосами и ясными, голубыми глазами. У Мэтью было приятное, типично ирландское лицо, а кожа очень светлая, и нос уже успел обгореть на солнце. Одет он был, как всегда, в помятую полицейскую форму. Ингрид почувствовала нечто особенное в его взгляде — слишком откровенном и, пожалуй, оценивающем. Этот молодой полицейский, безусловно, очень хорош собой, но вот беда — он ее совершенно не интересовал, и его повышенное внимание начинало ей немного надоедать. Неужели он влюбился? Только этого недоставало! И все же Ингрид в его присутствии каждый раз становилось не по себе — главным образом из-за того, что он не предпринимал никаких дальнейших шагов. Если бы он, например, пригласил ее на свидание, она запросто могла бы сокрушить его влюбленность. Однако ему хватало бесконечно долгих взглядов. Но самое главное, Мэтт постоянно раздражал ее бесконечными требованиями новых книг. У Ингрид имелись большие сомнения насчет того, что Мэтью их действительно читает. Во всяком случае, он совершенно не походил на «книжного червя».
— Извини, что побеспокоил тебя, но в зале у стойки никого нет. И я подумал, может, ты мне что-нибудь порекомендуешь. — Когда Мэтт улыбался, его безупречные зубы так и сверкали.
— Конечно, — кивнула Ингрид, мысленно перебирая в уме новые поступления. — Возьми, — она сунула Мэтту последнее творение Дж. Дж. Рамси Бейкера. Ха! Посмотрим, что он по этому поводу скажет! Отличное испытание! («Неужели Ноублы и раньше жили в нашем городке? Вдруг его фамилия — не простое совпадение», — подумала Ингрид.) По крайней мере, теперь она нашла отличный способ с выгодой использовать влюбленность Мэтта. — Если тебе понравится роман, возможно, ты и другим его порекомендуешь? — Вдруг трюк сработает, и Ингрид удастся удержать злосчастную книгу в библиотеке? А столь чувствительный автор, как Дж. Дж. Рамси Бейкер, не испытает душевных страданий, случайно обнаружив, что его «шедевр» выбросили на обочину дороги? Ингрид с удовольствием поставила штамп на карточке Мэтта и ввела нужную информацию в компьютер.
— Надеюсь, что понравится. Я, разумеется, ее порекомендую, — кивнул Мэтт и отложил книгу в сторону, даже не взглянув на обложку. Вид у него был такой, словно он жаждет что-то сказать. Но, помявшись, он передумал и пошел прочь. Ингрид некоторое время смотрела Мэтту вслед, любуясь его широкими плечами и легкой походкой, а затем вернулась к вязанию магических узелков. Она сумела украдкой сунуть один из них в сумочку Табиты до конца рабочего дня.
И никакой серьезной магии! Просто узелок на счастье. Она хочет помочь подруге, только и всего, твердила себе Ингрид. Все останется в тайне.
Именно материнство лишило Джоанну ее замечательной фигуры — уж это она знала наверняка. Она постоянно соблюдала диеты и испробовала все, что только можно вообразить, — диету доктора Аткинса и алкогольную, низкокалорийную и низкоуглеводную, капустную и на домашнем печенье, меню Дженни Крейг и питание по часам, южнобережную, сахарную, чайно-соковую и, наконец, «промывающую весь ваш организм». Ничего не приносило результата. Джоанна проводила часы в тренажерном зале, совершала пробежки, крутила педали велосипеда, занималась степом, йогой, но так и не сумела избавиться от этих ужасных последних десяти фунтов, которые валиком лежали на животе. Дочери поддразнивали Джоанну по поводу ее одержимости и уверяли, что для своего возраста она выглядит отлично. А сколько же ей лет? Шесть тысяч?