С тех пор мы встречались каждый день, пока несколько месяцев спустя не закончились съемки. Тебе нужно было возвращаться домой, но после той истории с мужем ты сама не знала, поедешь ли в Нью-Йорк или в Лос-Анджелес. И когда я предложил тебе пожить в Париже, ты согласилась, потому что к этому времени мы уже были без ума друг от друга. Подходящий дом нашелся быстро — тот самый, на рю Жакоб. Мы вместе ездили на антикварные аукционы, вместе покупали мебель для комнат. Я даже построил для Энтони домик на старом платане, который рос на заднем дворе, и он проводил там целые часы. Даже еду он забирал с собой в свое жилище, а ты все переживала, как бы он не свалился. Потом мы все в месте отправились на юг Франции, чтобы твои дети смогли повидаться с отцом, который специально для этого прилетел в Европу. Энтони и Хлоя жили с ним в отеле, а мы получили полную свободу. Мы не расставались ни на минуту — ни днем, ни но чью — и всюду ходили вместе. Две недели мы провели на яхте в Средиземном море, побывали в Испании, а потом снова вернулись на Ривьеру. Эти полтора месяца были самыми лучшими в моей жизни, Кэрол. Еще ни когда я не чувствовал себя таким счастливым.
Она понимающе кивнула. События, о которых говорил Мэтью, еще не восстановились в ее памяти, но чувства тех лет Кэрол помнила хорошо. Похоже, это и впрямь было сказочное время, время волшебства и чудес, если от одного воспоминания о нем она словно наяву вновь ощутила на коже ласковое тепло средиземноморского солнца, соленый вкус морской воды и его поцелуев на своих губах. И все же Кэрол не покидало ощущение, что, и когда они отдыхали на Французской Ривьере, и позже, когда вернулись в Париж, в ее счастье был какой-то изъян, какая-то едва заметная трещина, которая с невероятной быстротой превратилась в зияющую пропасть, разделившую их раз и навсегда.
В поисках ответа она заглянула в его васильковые глаза, и ответ пришел. Кэрол даже удивилась, как она могла забыть…
— Ты был женат, — произнесла она вслух.
— Да, — подтвердил Мэтью, опуская голову. — Правда, к тому моменту мой брак был чистой формальностью: каждый из нас уже лет десять жил своей собственной жизнью. Наши дети выросли, и нас ничто не связывало, а не развелись мы только потому, что ни у меня, ни у моей жены не было особых причин менять свой социальный статус. Мы все собирались оформить наш разрыв, но, что называется, руки не доходили. А потом появилась ты… — Он помолчал, избегая смотреть на Кэрол. Как видно, прошлое все еще мучило его.
— Да, я обещал тебе развестись, — продолжил Мэтью после паузы. — И я действительно хотел это сделать, но сделать тихо, без шума, чтобы не начинать нашу с тобой совместную жизнь, с громкого бракоразводного процесса. Я поговорил с женой, но она просила меня подождать, так как тоже боялась скандала, который, несомненно, разразился бы, если бы стало известно, что я развелся с ней ради знаменитой американской кинозвезды. Для нее это было бы слишком болезненно — она не хотела, чтобы наш развод обсуждался во всех печатных изданиях, и я согласился подождать. Ты тоже не возражала. Когда я рассказал тебе обо всем, ты отнеслась к моим словам с полным пониманием. Кроме того, поначалу формальности не имели для нас большого значения. Мы были счастливы, мы жили вместе в нашем уютном доме, и я любил твоих детей. Думаю, что и я им нравился, во всяком случае, в первые год-полтора. Значительная разница в возрасте нам с тобой не мешала — я был на восемнадцать лет старше, но когда ты была рядом, я снова чувствовал себя мальчишкой.
— Я помню наше путешествие на яхте, — осторожно сказала Кэрол. Ее мысли и воспоминания, которым еще нужно было оформиться, не успевали за его рассказом, поэтому эти слова прозвучали не совсем кстати, но Мэтью понял и кивнул. Ободренная его вниманием, Кэрол продолжала: — Да, я помню и яхту, и наше путешествие на юг Франции. Помню Сен-Тропе, старый порт в Антибе. Мне кажется, я тоже была очень счастлива с тобой.
— Мы оба были счастливы, — со вздохом подтвердил Мэтью. В отличие от Кэрол он-то знал, что случилось дальше, и это воспоминание вызвало у него душевную боль.
— Но потом что-то произошло, — добавила Кэрол. — Тебе пришлось уехать.
— Да. — Мэтью был удивлен тем, что она вспомнила. Он сам почти забыл об этом небольшом инциденте, омрачившем их безоблачный отдых, хотя события, по требовавшие его присутствия в столице, были в свое время новостью номер один в мире. На яхту пришла правительственная радиограмма, и им пришлось в срочном порядке вернуться в Ниццу, где Мэтью ожидал высланный за ним военный самолет.
— Но что произошло? Мне кажется, в Париже кого-то убили, или я ошибаюсь? — Кэрол нахмурилась, пытаясь вспомнить подробности. — Кого?
— Произошло покушение на президента, — объяснил Мэтью. — На Елисейских Полях, на параде по случаю Дня взятия Бастилии… Я должен был стоять рядом с президентом, но предпочел поехать с тобой. К счастью, пули пролетели мимо, однако это не снимало с меня ответственности…
— Ты входил в правительство! — воскликнула Кэрол. — Я так и знала, только я забыла, как называлась твоя должность. Начальник тайной полиции? — Она прищурилась.
— Тайная полиция тоже подчинялась мне, потому что я был министром внутренних дел Франции, — ответил он, и Кэрол кивнула. Она сама вспомнила это за мгновение до того, как Мэтью произнес эти слова. Было даже странно, что она забыла так много из того, что касалось ее самой и ее жизни, но с легкостью вспомнила то, что касалось Мэтью. Да, все было так, как он рассказывал. Их яхта причалила к пирсу, они сошли на берег и на машине отправились в аэропорт. Там Мэтью ждал военный самолет, который спустя несколько минут поднялся в воздух. Мэтью очень переживал, что ему пришлось покинуть ее так неожиданно. Он чувствовал себя неловко, извинялся. К самолету Мэтью сопровождали солдаты с автоматами. Кэрол не испугалась, скорее удивилась этому. В Париж Кэрол вернулась одна.
— Кажется, это был не единственный случай, — проговорила Кэрол задумчиво. — Однажды мы катались на горных лыжах, и тебе снова пришлось срочно уехать. В тот раз за тобой прислали вертолет. — Стоило ей чуть прикрыть глаза, и она снова увидела снежные вихри, поднятые винтом мощной машины, и услышала рокот турбин.
— Да. У президента случился сердечный приступ, и мне нужно было быть рядом с ним.
— Это произошло уже в конце, не так ли? Мэтью молча кивнул. Этот случай врезался ему в память гораздо глубже, потому что именно он заставил его прийти в себя и вспомнить о своей работе — о том, что его жизнь принадлежит Франции. Как бы сильно Мэтью ни любил Кэрол, как бы ни был готов принести все в жертву ради нее, он так и не смог оставить свой пост и подать в отставку, потому что в его представлении долг перед страной был превыше всего. Это и были одна из причин, предопределивших их разрыв, который произошел довольно скоро — спустя месяц или полтора. Другой причиной была его жена, в тот период она сделала все, чтобы осложнить его жизнь. Да, им было нелегко в эти последние перед расставанием недели.
— Это было уже почти в самом конце, — сказан он. — Но между этими событиями были два счастливых года, за которые я бесконечно благодарен судьбе и тебе.