– Но ты родилась в той жизни! И ты – ее часть, даже если тебе этого не хочется. Зачем мне было унижаться и извиняться перед тобой? Хотя бы от этого меня избавила! Хотя бы сказала, кто ты есть, чтобы я не чувствовал себя богатым идиотом. Когда, интересно, ты собиралась мне сказать? Или никогда? Так бы и строила из себя простушку, а я бы ползал вокруг и извинялся за то, что я это я, за свои деньги, за привычный мне образ жизни? Теперь мне понятно, что ни в какой однокомнатной квартирке-студии ты не живешь, ведь так? Весь особняк твой, да? – Он жег ее взглядом. Она ему все наврала!

– Да, дом мой. Когда я открыла центр, хотела переехать в Гарлем, но отец не пустил. Заставил меня купить этот дом, а я не знала, как тебе это объяснить.

– Ну, слава богу, что в вашей семье есть разумный человек. Тебя бы в этом Гарлеме пристукнули в темном переулке в два счета. И сейчас могут. Ты же не Мать Тереза, опомнись, Кэрол! Ты наследница из богатой семьи, точно так же, как я, только я свое наследство получил в гораздо более юном возрасте. Теперь я сам – богатый человек. И знаешь, что я тебе скажу? Если кому-то это не нравится – это не моя проблема, потому что я такой, какой есть. Может быть, когда-то и ты перестанешь за это извиняться. А пока этого не случилось и ты не поняла, что нет ничего страшного в том, чтобы быть тем, кто ты есть, изволь не врать другим и не делать вид, что ты совсем не такая. Это было нечестно с твоей стороны, я чувствую себя круглым идиотом. Я на днях позвонил в ассоциацию выпускников Принстона и отчитал их за то, что они по ошибке не включили тебя в каталог выпускников. И мне сказали, что такой студентки у них никогда не было – я же, как ты понимаешь, считал, что твоя фамилия – Паркер. Тогда я решил, что ты обыкновенная мошенница. А оказалось, ты обыкновенная лгунья! Когда между мужчиной и женщиной завязываются отношения, у них есть обязательство друг перед другом – быть честными, невзирая ни на что. Да, у меня есть яхта. Да, у меня много денег. И у тебя тоже. Да, ты – Ван-Хорн. И что с того? Но после того как ты меня обманула, как я могу тебе верить? Я потерял к тебе доверие, и если честно, то и желание быть с тобой вместе. Боюсь, Кэрол, пока ты не поймешь, кто ты есть и кем хочешь быть в конечном итоге, нам друг другу сказать нечего.

Чарли был так потрясен, что его била дрожь. Кэрол тоже дрожала. Ей было обидно, что правда выплыла в такой форме, но в каком-то смысле это было облегчением. Она ненавидела себя, когда обманывала его. Одно дело – не признаваться в своем происхождении коллегам в центре, и совсем другое – врать Чарли.

– Чарли, я просто хотела нравиться тебе не потому, что у меня такая фамилия, а потому, что я такая, какая есть.

– Что же ты думала? Что мне нужны твои деньги? Это смешно, ты сама это понимаешь. Ты все наши отношения превратила в фарс, а твое вранье означает, что ты меня ни в грош не ставишь!

– Я соврала только насчет фамилии и своего происхождения. Это не самое главное. Я – это я. И прости меня, пожалуйста. Ты прав, не надо мне было этого делать. Но я сделала. Наверное, больше из страха. А поскольку ты знал меня под именем Кэрол Паркер, трудно было объяснить, кто я на самом деле. Господи, ну я же никого не убила! И твоих денег не украла.

– Ты украла мою веру, а это гораздо хуже.

– Чарли, прости! По-моему, я тебя полюбила. – При этих словах по щекам Кэрол покатились слезы. Она считала, что сама все разрушила, и горько раскаивалась.

– Я тебе не верю! – зло бросил Чарли. – Если бы ты, как говоришь, меня полюбила, то не стала бы мне врать. Ты доверяла бы мне.

– Я совершила ошибку, людям свойственно ошибаться. Мне было страшно, я только хотела, чтобы ты любил меня такой, какая я есть.

– Я и полюбил тебя. Только, выходит, неизвестно кого. Я влюбился в Кэрол Паркер, простую девушку из небогатой семьи, без гроша за душой. А ты оказалась совсем другим человеком. Наследницей миллионов, подумать только!

– Это так ужасно? Ты меня никогда не простишь?

– Может, и никогда. Ужасно, Кэрол, было то, что ты мне наврала. Вот что самое ужасное. – Чарли отвернулся и стал смотреть в окно. Долго стоял, не говоря ни слова. Сегодня уже много было сказано, на всю жизнь хватит.

– Хочешь, чтобы я ушла? – прошептала Кэрол. Он не сразу ответил, потом кивнул.

– Да, лучше уйди. Я больше не смогу тебе верить. Ты мне почти два месяца лгала. Это не шутки! Все кончено, Кэрол!

– Прости меня, – совсем тихо проговорила она.

Чарли так и стоял к ней спиной. Ему не хотелось видеть ее лица, слишком больно было. Роковая причина была слишком серьезной.

Кэрол беззвучно покинула квартиру и закрыла за собой дверь. Дрожа, она села в лифт. Она твердила себе, что это абсурд. Его рассердило ее богатство, тогда как он на самом деле еще богаче. Но дело было не в деньгах, она это понимала. Чарли взбесила ее ложь.

Она вернулась домой на такси и все надеялась, что он позвонит. Он не позвонил. Ни в этот день, ни на другой. Кэрол постоянно проверяла автоответчик. Прошло несколько недель, а звонка от Чарли так и не последовало. Кэрол поняла, что это действительно конец. Он так и сказал в тот вечер. Он сказал, что для него все кончено, что он никогда не сможет ей верить. Каковы бы ни были ее намерения, она разрушила доверие, тот священный столп, на котором и держатся отношения. Он больше не желает ни видеть ее, ни говорить с ней, ни быть вместе. Теперь она знала, что любит его, но это уже ничего не изменит. Чарли ушел от нее навсегда.

Глава 16

До Дня Благодарения оставалось совсем немного. Адам и Мэгги проводили вечер в его пентхаузе, когда она вдруг заговорила о предстоящем празднике. Теперь, когда они так часто стали бывать вместе, Мэгги захотелось провести День Благодарения с Адамом. И она спросила, собирается ли он увидеться с детьми на праздник. Мэгги их еще ни разу не видела, оба считали это преждевременным. Они почти все ночи проводили вместе, и Адаму было с ней очень хорошо, но он говорил, что их отношения еще не прошли испытания временем и пока это еще только тест-драйв.

– День Благодарения? – Он не понял. – А что?

– Ты будешь его отмечать с детьми?

– Нет, Рэчел с детьми поедет к родителям мужа, в Огайо. Праздники мы с детьми проводим попеременно. В этом году – ее очередь.

Мэгги улыбнулась. Решила, что для нее это хорошая новость. Она уже забыла, когда в последний раз проводила День Благодарения с близкими людьми. Наверное, в раннем детстве, да и то вряд ли. Однажды они с мамой запекали индейку, но мать была так пьяна, что не дождалась готовности и вырубилась, так и не попробовав праздничного блюда. И Мэгги сидела одна на кухне и ела. Но по крайней мере мама была дома, хотя и валялась в соседней комнате без чувств.

– Может, нам вместе его провести? – Мэгги прижалась к Адаму и подняла глаза.