— Ты шутишь? Для этого понадобится несколько месяцев.
Хотя там все было в приличном состоянии, им хотелось покрасить, сменить обои, сделать кой-какие изменения в саду, подобрать обивку и заказать портьеры… новое ковровое покрытие…
— Продолжай мечтать.
Питер удивился:
— Разве ты не хочешь, чтобы твой ребенок родился в новом доме?
По правде говоря, ей этого очень хотелось, инстинкт родного гнезда всегда оставался сильным, но до ухода в четырехмесячный отпуск ей еще предстояло сделать три крупных репортажа.
— Кстати, это и твой ребенок.
— Наш ребенок. — И только он произнес это, заработал его пейджер. Агент по продаже недвижимости уставился на них.
— Вы двое когда-нибудь прекращаете работу?
— Очень редко, — улыбнулась Мел.
Они уже почти привыкли к этому после восьми месяцев супружества, в течение которых он сделал девятнадцать пересадок сердца, множество шунтирований, а она — двадцать один репортаж и пять раз в неделю выходила в эфир в выпусках новостей. Как и предполагали, рейтинг их программы значительно возрос. Питер сразу же пошел звонить в больницу из другой комнаты, а затем быстро вернулся и поцеловал Мел на прощание.
— Я должен идти. У нас появилось сердце. — Появился донор, которого они так ждали, почти утратив надежду. — Ты закончишь здесь?
Она кивнула, и он исчез, и они услышали, как машина сорвалась с места. Агент по продаже недвижимости покачал головой, но Мел только улыбнулась.
— …И благодарю тебя, Господи, за мою бабушку, — он робко огляделся и ухмыльнулся, понизив голос, — и за мой новый велосипед. Аминь.
Все сидящие за столом в День Благодарения засмеялись. На той неделе Мэтью исполнилось семь лет, и его бабушка преподнесла ему в подарок новый велосипед. Затем он снова сложил ладони и прикрыл глаза.
— И благодарю тебя также за Мел. — Он с извиняющимся видом посмотрел на Вал и Джесс, но было уже слишком поздно, чтобы начинать сначала. Всем не терпелось наброситься на еду. Питер уже разрезал индейку, а Пам приготовила по своему любимому рецепту засахаренный батат. Двойняшки помогли со всем остальным, и все были в праздничном настроении, включая Мел, которая заявила, что в нее больше ничего не лезет. Теперь ребенок казался огромным. В последние два месяца Питер подшучивал над ней, что снова родятся двойняшки, но доктор клялся, что это не так. На этот раз он слышал биение только одного сердца. Ребенок должен был появиться на свет через пару дней, и Мел больше всего радовалась, что проводит День Благодарения вместе со всеми. Она боялась, что будет уже в больнице. И хотя у них появилась новая экономка, она взяла выходной, так что Мел готовила ужин сама.
— Кто-нибудь хочет добавки? — Питер улыбнулся с довольным видом и обвел взглядом присутствующих. Его последний пациент с донорским сердцем чувствовал себя хорошо. А три недели назад они переехали в новый дом. Повсюду еще чувствовался запах свежей краски, но никто не обращал на это внимания. В доме было красиво и уютно, и у каждого теперь была своя комната, даже у нового малыша. Все приготовили для него массу игрушек. Мэтью вложил свою лепту в виде игрушечного медведя и набора ковбойских ружей, а Пам, ни слова не говоря Мел, связала маленькое платьице, в котором малыша должны были принести из больницы домой. Она ужасно нервничала, правильно ли делает его, и вся семья, кроме Мел, знала о ее плане. Проведя последний выпуск новостей по пятницам. Мел вернулась домой расстроенная и, открыв подарок, заплакала.
Почти год понадобился, чтобы справиться со всеми переменами и наладить свою совместную жизнь.
Они многое пережили за этот год: угрозы в адрес Мел, безумный роман между Вал и Марком… предстоящее появление на свет еще одного ребенка… даже призрак Анны. Мел привезла ее портрет в новый дом; он висел теперь в комнате Пам и хорошо смотрелся там, а свою мебель из Нью-Йорка она наконец-то забрала со склада, и ее расставили в доме.
— Счастлива, любимая? — улыбнулся ей Питер, когда они сидели у камина в своей комнате. Дети развлекались внизу, в огромной комнате для игр возле бассейна. Мел взглянула на Питера и взяла его за руку.
— Да, только я слишком много съела.
— Это даже незаметно.
Они оба смеялись над большим животом, который, казалось, слегка перемещался с одной стороны на другую, когда Мел чувствовала, как толкается малыш. В последнее время он был особенно активен, и ей не терпелось выпустить его на свет Божий. Особенно после сегодняшнего ужина. Праздник Благодарения прошел, и теперь Мел была готова родить ребенка, о чем она сказала Питеру, когда они легли спать в тот вечер.
— Не говори этого сегодня, а то он услышит и вылезет.
Они оба засмеялись, но спустя два часа Мел почувствовала знакомую боль в нижней части спины.
Она поднялась с постели и села на стул, но ей хотелось только ходить по комнате. Она спустилась вниз и выглянула в сад, который будет красивым следующей весной, но и сейчас он выглядел чудесно.
Она села в гостиной, чувствуя, что это — их общий дом, а не просто ее или его, и они начинают в нем новую жизнь.
Затем она вернулась в их спальню и попробовала снова лечь, но ребенок толкнулся слишком сильно, и вдруг она почувствовала резкую боль в нижней части живота, и на мгновение у нее перехватило дыхание.
Она села и стала ждать, что будет дальше. И вдруг последовал еще один приступ боли, и с радостным чувством она коснулась руки Питера.
— Да? — Он только слегка пошевелился: было всего четыре часа.
— Питер, — прошептала она после третьего приступа боли. Она знала, что это будет продолжаться несколько часов, но ей не хотелось быть одной. Наступил момент, которого они так ждали, особенно Питер.
— Что? — Он вдруг поднял голову и серьезно посмотрел на нее. — Возможно, просто ложная тревога.
Мел опустила взгляд на огромный живот и засмеялась, но смех был прерван очередным приступом.
Она задохнулась и схватила его за руку, и Питер поддерживал ее, пока она не отдышалась. А когда боль прошла, он посмотрел на часы.
Как часто они повторяются?
— Я не знаю. Я забыла посмотреть на часы.
— О боже. — Он сел в постели. Он умел лечить сердца, но дети были для него загадкой, и он втайне волновался за нее все девять месяцев. — Тогда скажи, когда ты встала?
— Не знаю. Я почти всю ночь не спала. — Было пять часов утра.
— Как долго продолжались схватки, когда ты рожала двойняшек?
— Черт подери, я не знаю. Это было семнадцать с половиной лет назад.
— Из тебя никудышная помощница. Я позвоню доктору. А ты одевайся.