Ерунда, конечно, но у нее остался какой-то неприятный осадок в душе.
Александра машинально сунула руку в карман и нащупала там маленький твердый предмет.
Это была камея, которую она нашла в море.
Повинуясь некоему внезапному побуждению, прежде чем вернуться в квартиру, она бросила камею в лейку.
Оставаться дома ей не хотелось, она надела нарядный сарафан и отправилась в старый город.
В узких улочках старого города стояла приятная прохлада, и повсюду пестрели цветы – пышные гроздья бугенвиллеи свисали с балконов и стен, в палисадниках алели канны, цвели алые и чайные розы. Александра зашла в свой любимый ресторанчик «Под липой».
В центре просторного двора действительно росла вековая липа, накрывавшая столики своей тенью.
Перед входом в ресторан Александра столкнулась с нищим стариком. Она часто видела его то на идущей вдоль моря пешеходной дорожке, то здесь, в старом городе. Его запрокинутое к небу, выдубленное солнцем лицо, изуродованное глубокими шрамами, длинные пряди седых волос и его огромная белая собака были такими же непременными атрибутами города, как и средневековая часовая башня или как испанский форт, мрачной громадой возвышавшийся над бело-розовыми домиками, взбегавшими по вершинам прибрежных холмов.
Старик повернул к молодой женщине непроницаемое, как всегда, лицо и проговорил с достоинством, по-русски, хотя и с легким акцентом:
– Помогите боевому инвалиду!
Александра стыдливо сунула в кружку старика монету в два евро, вошла в ресторан и заняла свободный столик в тени, возле самого ствола старой липы. Официант торопливо сметал с белоснежной скатерти липовый цвет.
Есть ей не хотелось. Она заказала чашку кофе по-восточному и легкий салат, знакомый официант принес ей за счет заведения рюмку чудесного айвового ликера.
Александра откинулась на спинку стула, подставила лицо ласковому ветерку, в котором ощущался солоноватый запах моря и теплый, чуть горчивший аромат сухих горных трав. Но блаженного покоя, который она обычно испытывала в эти тихие предзакатные часы, в ее душе не было. Ее что-то волновало…
Прислушавшись к себе, она поняла, что вновь чувствует чье-то пристальное, недоброе внимание.
Это было странно. То есть внимание-то ей мужчины оказывали – одинокая женщина, весьма привлекательная, на отдыхе, одна… С такими приставалами Александра быстро расправлялась. Даже не нужно было ничего говорить: она просто смотрела на них в упор своими темными глазами. Несомненно, во взгляде ее было что-то особенное, это признавали все – и самые завистливые ее коллеги, и самые недоброжелательные критики. Все сходились на том, что глаза актрисы Александры Соколовской – очень сильный козырь! Она явно умеет управлять своим взглядом.
Александра сделала равнодушное лицо, повернула голову, но не заметила ничего подозрительного.
Аппетит окончательно пропал. Допив кофе и пригубив ликер, она оставила салат нетронутым, бросила на стол деньги и направилась к выходу под удивленным и разочарованным взглядом официанта.
Александра прошла по знакомой узкой улочке, свернула в каменную арку, спустилась по ступеням к порталу маленькой старинной церкви. На пороге церкви дремал тощий черно-рыжий кот. Услышав шаги, он приподнял ухо, но не проснулся.
Иногда Александра заходила в эту церковь, стояла две-три минуты перед скромным алтарем, смотрела на изображение местного святого, согбенного старца с добрыми проникновенными глазами, думала о своем, а чаще просто впитывала окружавшую тишину, и душа ее обретала временный покой.
Но сейчас у нее не было соответствующего настроения. Ее гнало вперед некое смутное, неосознанное беспокойство.
Она свернула в очередную арку, прошла по каменному мостику, перекинутому над узким ущельем улицы, поднялась на несколько ступеней и оказалась на крошечной площади. Отсюда вели к морю два переулка, она выбрала левый, потому что увидела впереди знакомый балкон, увитый темно-розовой бугенвиллеей.
Однако через пять минут она поняла, что ошиблась, – выбранная ею дорога вела не к морю, а наверх, в лабиринт узких старинных улочек, к подножию испанского форта.
Это ее не слишком расстроило: она никуда не спешила, старый город ей всегда нравился, она любила часами гулять по его узким улочкам. Только непонятное беспокойство никак не проходило.
Свернув в очередной переулок, Александра оказалась в тупике. Впереди была глухая каменная стена, по которой карабкался шустрый блекло-зеленый геккон. В боковой стене, на уровне третьего этажа, было открытое окно, из которого свисала клетчатая скатерть.
Александра повернулась и вдруг увидела, что выход из тупика загораживает высокий мужчина. Он стоял посреди дороги, засунув руки в карманы и перекатываясь с пятки на носок, на его губах играла неприятная, ускользающая улыбка.
Она узнала длинные черные волосы, забранные в «хвост», и аккуратную щеточку усов. Это был тот мужчина с пляжа…
Над головой Александры хлопнуло, закрывшись, окно.
– Пропустите меня! – проговорила она сердито.
Мужчина молчал, и она пошла навстречу, надеясь, что он посторонится…
Но когда она поравнялась с ним, вместо того чтобы посторониться, мужчина шагнул ей навстречу, оттеснил к стене, криво усмехнулся и проговорил:
– Так-так-так! Какая неожиданная встреча! Что же вы обидели ребенка? Нехорошо!
Он говорил по-русски, правильно, но с едва уловимым акцентом.
– Ка… какого ребенка?! – едва слышно выдохнула Александра.
Она никогда не робела в присутствии мужчин, но этот тип вовсе не собирался к ней приставать: он излучал какую-то глухую, но весьма ощутимую угрозу.
– Ребенок просил вас отдать ему то, что вы нашли, – а вы не отдали… нехорошо!
Внезапно на смену страху пришло возмущение.
– А ну, отвали! – зло, раздраженно проговорила Александра. – Отвали, козел! Дай пройти!
Он молча, сверля ее взглядом, склонялся над ней, словно хотел что-то сообщить ей по секрету. Александра почувствовала запах мятной резинки и еще чего-то знакомого, но неприятного.
– Пропусти! – выдохнула она ему прямо в лицо и попыталась протиснуться к выходу из переулка.
Но незнакомец прижал ее к стене, нагнулся еще ниже и процедил:
– Отдай камею, или пожалеешь, что родилась на свет! Это не твое – понятно?
– Ты что – совсем сдурел?! – жестко, неприязненно проговорила женщина. – А ну, пропусти меня!
– Ты, кажется, не поняла!
Александра услышала щелчок, скосила глаза вниз и увидела в левой руке незнакомца нож с узким выкидным лезвием.
– Лучше отдай! – повторил он. – Лучше отдай по-хорошему! Ты даже не понимаешь, во что ввязалась! Не понимаешь, кому ты перешла дорогу, каким силам вздумала противостоять!