Однако прекрасно понимала, что не смогу удержаться.
Я должна узнать, что такое монтекристо, из-за которого, скорее всего, погиб мой бывший муж.
Ужасно хотелось забрать такую важную записку, но тем самым я насторожила бы Веронику и, возможно, заставила бы ее переназначить завтрашнюю встречу. С крайним сожалением я сложила записку и сунула ее обратно в сумочку.
Время замедлилось, но все же не остановилось совсем.
Дверца кабинки открылась. Я поспешно защелкнула ридикюль, бросила его на прежнее место и стрелой вылетела в коридор, решив линять из этого шикарного клуба как можно скорее, а перед Норой извиниться по телефону. Сказать, к примеру, что ко мне срочно приехала тетя из Мариуполя или живот прихватило…
На следующее утро, проводив мужа на работу, Надежда Николаевна доехала до метро «Чкаловская», откуда, по ее представлениям, было рукой подать до места жительства сучковской тетки.
Перейдя Чкаловский проспект, она двинулась по Большой Зелениной улице. Если возле метро было шумно и многолюдно, то через несколько минут Надежда оказалась в тихом, почти безлюдном, патриархальном районе, где, казалось, все прохожие знают друг друга, где жители полвека ходят в одну и ту же булочную и один и тот же гастроном. Из-за высокого кирпичного забора хлебозавода доносился восхитительный запах свежего хлеба, на пороге рыбного магазина умывалась трехцветная кошка, старушки на лавочке обсуждали достоинства печенья «курабье», и на какой-то момент Надежде Николаевне показалось, что она перенеслась в прошлый век, в его восьмидесятые или даже семидесятые годы. Правда, эту иллюзию разрушил пенсионер с авоськой, который достал из кармана сотовый телефон и звонил жене, чтобы сообщить ей, что в угловом магазине нет двадцатипроцентной сметаны, а есть только пятнадцатипроцентная.
Надежда Николаевна запрокинула голову и полюбовалась мозаичными картинами, выложенными на стене шестиэтажного дома. Картины изображали берег моря, парусные корабли и еще что-то героическое, что Надежда не смогла разглядеть из-за неудобного угла зрения.
Тем не менее Резная улица все не попадалась у нее на пути.
Пройдя еще один квартал и увидев табличку с надписью «Малая Зеленина», она решилась на крайнюю меру: остановила проходившую мимо старушку с таксой и спросила, как найти Резную улицу.
– Резную? – переспросила старушка. – Тебе, дочка, наверно, ортопедическая мастерская нужна? Так она сегодня закрыта. Варвара Петровна к племяннику на свадьбу уехала…
Надежда заверила старушку, что ей нужна не ортопедическая мастерская, а обыкновенный жилой дом, после чего местная жительница приступила к объяснениям:
– Пройдешь, дочка, мимо молокосоюза…
– Мимо чего? – переспросила удивленная Надежда.
– Ну мимо молочного магазина… я его так по старой памяти называю. Там свернешь налево, дойдешь до угла, где керосинная… тьфу, керосинной давно нету… до угла, где эти… телефоны сотовые продают, свернешь на Глухую… Ты что же делаешь, поганка некультурная?
– Что? – Надежда испуганно попятилась, при этом чуть не свалилась – во время разговора такса успела дважды обежать вокруг нее, опутав ноги Надежды поводком.
– Да это я не тебе, дочка, – успокоила ее старушка. – Это я Маруське своей… Непременно, дрянь коротколапая, поводок запутает!
Хозяйка спокойно распутала поводок, для профилактики шлепнула таксу и продолжила:
– Значит, пройдешь мимо телефонной лавки, завернешь направо по Глухой, пройдешь еще квартал до овощного, тут тебе аккурат и будет твоя Резная…
– А что это – Глухая? – поинтересовалась Надежда. – Улица так называется?
– Ты что же, дочка, не здешняя? – старушка неодобрительно посмотрела на Надежду поверх очков.
– Здешняя, – заверила ее Надежда. – Только в этом районе редко бываю… Знаю Чкаловский проспект, знаю Зеленину улицу…
– Зеленину! – передразнила ее Марусина хозяйка. – Она же не одна, их три Зелениных – Большая, значит, Зеленина, где мы с тобой стоим, Малая Зеленина, которая вон там начинается, и еще Глухая Зеленина, куда тебе сейчас надо…
Надежда Николаевна поблагодарила старушку и отправилась в указанном направлении.
Через пять минут она действительно оказалась на углу Глухой Зелениной и Резной улицы.
Найти на Резной четвертый дом не составило труда – он оказался на углу с Глухой Зелениной. Но вот шестую квартиру, в которой обитала тетка Сучкова, Надежде Николаевне пришлось поискать.
С улицы в нужном доме был всего один подъезд, в котором располагались квартиры от пятнадцатой до двадцать пятой, со двора удалось найти еще два подъезда – там были квартиры с первой по пятую и с восьмой по четырнадцатую. Квартиру номер шесть (как и номер семь) Надежде найти никак не удавалось.
Во дворе дома, неподалеку от подъезда, сутулый старик в меховой жилетке задумчиво кормил голубей. Когда Надежда третий раз с озабоченным видом прошла мимо него, старик проворчал:
– Ходют и ходют, а зачем ходют – и сами не знают! Как будто другого дела у них нету!
Надежда остановилась, посмотрела на старика и проговорила:
– Дедушка, никак не найду шестую квартиру! Вы ведь здесь все знаете… Не поможете ее отыскать?
– Может, и знаю, – старик преисполнился чувства собственного достоинства. – А только не всякому можно помогать. Может, ты, к примеру, шпионка или эта… террористка? Я тебе помогу, а меня после привлекут за соучастие!
– Разве я похожа на террористку? – удивилась Надежда. – Или уж тем более на шпионку?
– Похожа – не похожа, гражданочка, это роли не играет. У них, у шпионов, курсы специальные имеются, так их на этих курсах нарочно учат, как себя за порядочных людей выдавать. Я пятьдесят лет во вневедомственной охране отслужил, я в этих делах разбираюсь! Пятьдесят лет как один день – с пистолетом в кобуре!
Старик гордо приосанился, вспомнив боевое прошлое, и добавил:
– Мимо меня муха без пропуска не пролетала, не то что нарушитель! А ты говоришь – не похожа!
Надежда пригорюнилась и двинулась прочь.
Однако старик окликнул ее:
– А кто тебе, к примеру, нужен?
– Коробицына Евгения Ивановна! – выпалила Надежда имя сучковской тетки.
– А какое у тебя к ней дело? – не унимался бывший вохровец. – Государственное или личное?
– Не то чтобы государственное, – замялась Надежда Николаевна. – Но все же по работе…
– Ладно, если по работе – так и быть, помогу. Шестая квартира – это бывшая дворницкая, она вон там, под аркой…
Надежда проследила за взглядом старика и увидела, что в боковой стене арки, через которую она прошла во двор, действительно имеется маленькая железная дверка, которую она не заметила в темноте.
Поблагодарив бдительного аборигена, она устремилась к дверце, на которой и вправду была аккуратно нарисована масляной краской цифра шесть.