– Хорошо, хорошо, только успокойся! – повторила Агриппина. – Ты ведь хочешь выкарабкаться?
Но пациент все больше нервничал. Он тянул руки к Агриппине умоляющим жестом, потом показывал на настольную лампу…
Только чтобы успокоить его, Агриппина приподняла лампу… и увидела под ее тяжелой подставкой пластмассовый гардеробный номерок.
– Возьми, возьми его! – проговорил парень срывающимся лихорадочным голосом.
Чтобы не спорить с ним, Агриппина сунула номерок в карман.
И больной тут же успокоился, вытянулся на койке и закрыл глаза.
Агриппина не придала этому эпизоду большого значения и ничего не сказала вернувшемуся врачу.
– Честно говоря, – добавила она в завершение своего рассказа, – честно говоря, я подумала, что он просто бредит, а номерок под лампой остался от кого-то из прежних пациентов. Ведь этот раненый был в таком тяжелом состоянии, что не мог бы спрятать его там… по крайней мере, так я думала до сих пор.
– А что вы думаете теперь? – поинтересовался Старыгин.
– А теперь я и не знаю, что думать. Особенно после того, что рассказал вам эстонский полицейский.
– И как этот номерок попал к вам в сумку?
– Сама не знаю. – Агриппина пожала плечами. – Думаю, сунула его туда совершенно машинально. Собиралась в спешке, пихала в сумку все вещи подряд, чтобы ничего не забыть в гостинице, – вот и номерок машинально положила в наружный карман…
Старыгин осторожно поднял кусочек пластмассы, разглядел его с опаской, как будто это была граната с выдернутой чекой.
– Подозреваю, что именно его искали в палате у того раненого парня, – проговорил он, возвращая номерок Агриппине. – И что этот же номерок искали у вас те бандиты…
– И почему он им так нужен? – недоуменно протянула женщина. – Ну, номерок… ну, из гардероба… даже если его выдали в обмен на шиншилловую шубу – это не стоит таких хлопот… уверяю вас, проникнуть ночью в ту больницу не так уж просто…
– Кроме того, ни в каком гардеробе не хранят шубы по нескольку дней… – задумчиво добавил Старыгин.
– Вот видите…
– Значит, этот номерок – не просто номерок, это – ключ к какой-то важной тайне! Ведь тот парень в больнице беспокоился о нем, находясь между жизнью и смертью! Значит, это что-то действительно очень важное! И мы с вами должны в этом разобраться!
– Мы с вами? – удивленно переспросила Агриппина и окинула Старыгина насмешливым взглядом. – При чем тут мы… с вами?
Она хотела добавить, что сам Старыгин не имеет к этому делу никакого отношения, они познакомились совершенно случайно, и их ничто не связывает… но опять вовремя удержалась от колкости.
Но Дмитрий Алексеевич снова неправильно истолковал ее недосказанные слова.
– Потому что никто, кроме нас, этим не станет заниматься! – выпалил он убежденно. – Что мы скажем милиции? Что нашли этот гардеробный номерок в больничной палате, к тому же – в другом городе и даже в другом государстве? И как вы думаете – что нам ответят? В лучшем случае – чтобы мы не отнимали у них время!
Агриппина хотела сказать на это, что вовсе не собирается заниматься сомнительной историей с номерком. Делать ей больше нечего, что ли! Да зачем вообще копаться в этой истории?
– А если на вас опять нападут? – запальчиво крикнул Старыгин. – Если не отобьетесь? Тогда уж спросили бы у тех бандюганов, что им нужно, перед тем как бить…
Агриппина вынуждена была согласиться, что он прав.
– Так что нам нужно выяснить, что это за номерок, а для начала – что значат эти буквы – ДКВС. И потом аккуратно наведаться в это самое ДКВС…
– А почему вы думаете, что оно… это ДКВС… вообще существует и находится в нашем городе? Может быть, это номерок из какого-то таллиннского гардероба? – Агриппине ужасно не понравился его наставительный тон.
– Нет, Таллинн отпадает! – Старыгин показал на буквы. – Буквы К, В и С присутствуют как в латинском алфавите, так и в кириллице, но вот первая буква, Д, имеет такое написание только в нашем алфавите. А в Эстонии в ходу только латинский алфавит.
Старыгин незаметно заразил Агриппину своей увлеченностью, и она больше не спрашивала, почему он вместе с ней раздумывает о загадке этого пластмассового номерка. Она тоже задумалась, что могут значить буквы ДКВС.
– Дом культуры военнослужащих… – бормотал Старыгин. – Нет, такого не существует… есть Дом офицеров на Литейном и Дом культуры военного округа… А может быть, первые буквы значат «Дом кино»? Но тогда как расшифровать остальные? ВС… ВС…
Агриппина положила перед собой листок бумаги и тоже выписывала на нем разные подходящие слова.
– Внешние связи… Встроенные светильники… Высший статус… Внутреннее сгорание… Весенний семестр… – перебирал Старыгин. – Чушь какая!
– Действительно, чушь, – согласилась Агриппина. – Вы бы еще сказали «Вареные спагетти»! И вообще – вам же нужно не две буквы подобрать, а четыре! ДКВС!
– Да, действительно… – огорчился Старыгин, и вдруг лицо его озарилось догадкой. – Ну да, как же я сразу не вспомнил! Это Дом культуры ветеранов сцены! Я ведь там даже был однажды…
– Интересно, что вы там делали? – ехидно поинтересовалась Агриппина. – Конечно, до ветерана вам не очень далеко, только тогда уж не сцены, а кисти… или чем вы там работаете?
– Кистью, конечно, тоже, но в основном – руками и головой! – кротко заявил Дмитрий Алексеевич. – Ну, короче, я собираюсь наведаться туда завтра. Уйду с работы пораньше и загляну… осмотрюсь, так сказать… разведаю на месте…
– Вы? – перебила его Агриппина. – А при чем тут, собственно, вы? По-моему, вас это вообще не касается! Это мое собственное дело, а свои дела я привыкла делать самостоятельно! И номерок, между прочим, мой, и напали на меня!
– Вот как? – Старыгин взглянул на гостью обиженно. – Да вы без меня никогда не додумались бы, что такое ДКВС! Да вы там вообще ничего не знаете! Я там, по крайней мере, бывал, можно сказать – почти свой человек…
– Ладно, – смягчилась Агриппина. – Если уж вы так настаиваете – поедем туда вместе. У меня завтра нет операций, так что я тоже освобожусь пораньше…
Кот из-за дивана негодующе фыркнул.
– Хозяин! Хозяин!
Мастер Бернт с неудовольствием оторвался от работы, повернулся, увидел Мицци.
Робкая девчонка переминалась с ноги на ногу, прятала руки под передник, как будто совесть ее была нечиста.
– Ну, что еще? – проворчал художник. – Говорил же я тебе – не беспокой меня по утрам, когда я работаю!
– Хозяин, но там пришел какой-то человек…
– Что еще за человек? Скажи госпоже, пусть поговорит с ним…
– Но этот человек желает видеть только вас, хозяин! Только с вами желает разговаривать!