– Кроме тех, которых мы не видим, – возразил незнакомец.
– Как это?
– А вот так! Сидишь себе в комнате, и вдруг стало темно, пора зажигать свечу – вот тебе и весь закат.
– А, – сказал Зимородок. – Тогда конечно.
– Да много ты понимаешь!.. – Незнакомец выплюнул очередную скорлупку. – Это что у вас там готовится? Ужин?
– Предположим, – хмуро отозвался Зимородок. Ему не нравился тон незнакомца.
– Хочешь орешков? Я, пожалуй, поужинаю с вами. – И легкой, слегка танцующей походкой, будто скользя по паркету, незнакомец направился к костру. Озадаченный Зимородок поплелся следом.
Незнакомец тем временем непринужденно уселся у костра. Поначалу он молчал, с любопытством разглядывая окружающих. Их недоуменные взгляды его ничуть не смущали.
Наконец пришелец как ни в чем не бывало заметил:
– Знатные пряники у вас! Где только вы такие раздобыли здесь, в лесу?
– А вам не все ли равно, господин хороший? – ответила Мэгг Морриган.
– Да уж не все равно, если спрашиваю.
– Можем показать место, там еще много осталось.
– Да уж, там осталось, – согласился незнакомец. – И, кстати, не только пряники. Не так ли, ваше высочество? – обратился он к Марион.
Марион так и ахнула:
– Косорукий Кукольник! Это вы! А я-то сижу и думаю, кого вы мне напоминаете!
– Орешков хотите, ваше высочество?
Марион подошла поближе, и Косорукий Кукольник насыпал ей полную горсть.
– Людвиг еще с вами? – спросил он, понизив голос.
– Конечно. Мне тогда за него так влетело!
Косорукий Кукольник захихикал:
– Без этого нельзя, без этого нельзя… Пожалеешь розгу – испортишь ребенка.
Марион покраснела:
– Какой вы все-таки злой человек!
Косорукий Кукольник захихикал еще громче.
– О, о! Я такой мерзкий, злой старикашка! – с удовольствием подтвердил он. – Кстати, как дела у малыша Людвига? Он не самая удачная моя работа, но все-таки…
– Людвиг – мой самый лучший друг! – объявила Марион.
– Где же он? Что-то его не видать…
– Я здесь, – прошептал Людвиг, высовываясь из-за пояса Марион.
– Ба! – завопил Косорукий Кукольник. – Господин Людвиг-Готфрид-Максимилиан фон Смерден цу Пферден, собственной персоной! А что так скромно? Для чего шепотом? Где шествие белых слонов? А, понимаю, вы здесь инкогнито. От кого таимся?
– Да тише вы, – зашипел Людвиг. – Охота вам меня позорить!
Косорукий Кукольник оглушительно захохотал:
– Понятно-понятно, мы стесняемся! Мы, стало быть, влюблены! Кто же сей предмет нашего обожания? Не Марион – уж она-то все про тебя знает. Костлявая, скорая на руку, все в жизни повидавшая лесная маркитантка? Оч-чень сомнительно! Остается унылая девица в штанах с нелепым гнездом на голове, которое она считает прической. Браво! Превосходный выбор! Отчего же она до сих пор еще не герцогиня фон Катцен унд Шатцен?
Людвиг лязгнул зубами, и Кукольник поспешно отдернул руку.
– Ну-ну, я пошутил. В высшем свете теперь так шутят. Я нарочно наводил справки. Кстати, для тебя же старался. Хочешь орешков? Откуда у тебя зубы? Я тебя без зубов делал.
– Выросли, – проскрипел Людвиг.
– В самом деле, – вмешалась Марион, – почему вы так с ним разговариваете?
– Почему? – Косорукий Кукольник поднялся во весь рост. Его огромная тень шевельнулась на фоне деревьев. – Потому что я страшно зол на вас! – громким звучным голосом объявил он. – На всех, без исключения!
Пан Борживой побагровел.
– Всякий франт будет мне… – начал он.
– Молчать! – властно произнес Кукольник. Как ни странно, Борживой замолчал и смущенно запыхтел. – Я был сегодня там. Ел там эти пряники.
– Если вы по поводу вашей покойной родственницы… – встревоженно начал Кандела. – Кажется, ее звали госпожа Гретель? Такая пожилая дама, с несколько эксцентричным характером? Прошу учесть, я с самого начала был против! Между прочим, она первая совершила нападение. Ее левая нога дважды пнула меня в поясницу.
– Мне дела нет до этой старухи, – презрительно отозвался Косорукий Кукольник. – И родственников у меня отродясь не было. Но вы бросили там их! – И непонятно каким образом в руках у него оказались деревянные лошадки, куклы и шарики с плавающими внутри рыбами. – Вы оставили их на произвол судьбы. Им предстояло мокнуть под дождем, терять краски, покрываться плесенью!
– Не понимаю сути ваших претензий, – произнес Кандела. – Это всего лишь игрушки.
– Ах ты, бедный дурак! – загремел в ответ Косорукий Кукольник. – Сразу видать, что у тебя никогда не было настоящих игрушек!
– Позвольте, я взрослый человек и налого… при чем тут игрушки? – забормотал Кандела, но Косорукий Кукольник даже не заметил этой слабой попытки оправдаться.
– Люди теперь пошли сплошь мелочь да гниль. И игрушки ваши такие же, как вы сами. Сделаны кое-как, сломаются – чинить неохота, проще выбросить и накупить новых. С этого и начинается… А настоящую игрушку берегут годами. Ее штопают и подклеивают, мастерят ей наряды, мечтают передать детям… Вот так должно быть!
– А вы, позвольте узнать, кто? – спросил Освальд фон Штранден.
– Это Косорукий Кукольник, – поспешно объяснила Марион. – Это он рассказал мне о Королевстве Пяти Рек.
– Я? – изумился Косорукий Кукольник. – Ничего подобного! Мне дела нет ни до людей, ни до королевств…
– Но разве не вы спасли Людвига? – защищалась Марион.
– Я сделал это вовсе не из любви к какому-то там Людвигу, – возразил Кукольник. – Я помогаю людям только для того, чтобы помочь куклам.
– Но разве люди – не более высокоорганизованная и достойная… – начал было Штранден. – Я хочу сказать, более высокая цель и…
– Кто-то должен думать и о куклах! – перебил философа Косорукий Кукольник. – Когда старую куклу выносят на свалку, кто-то должен направить туда ребенка из небогатой семьи, который подберет ее и будет любить! Когда старые игрушки перетаскивают на чердак, кто-то должен знать об этом, чтобы в свое время туда забрались любопытные дети и обрели для себя сокровища! Кто будет хранить кукол, попавших в беду? Я, Косорукий Кукольник!
– Вы напрасно так низко ставите людей, – снова заговорил Штранден.
Кукольник сверкнул из-под шляпы глазами.
– Отчего же! Я знавал одну герцогиню, ее звали Доротея Вюртембергская, – она очень много сделала для Маленького Безмолвного Племени. Лучшие мастера ее страны изготавливали крошечные кроватки, креслица и столики, шили одежду и обувь, лепили посуду. Куколки жили в красивых домиках. Герцогиня играла ими и позволяла своим подданным ими любоваться. Превосходная женщина! А впрочем, все вздор. Я бы выпил сейчас чаю с пряниками.