– И это все сделали для меня дети? – спросила она диктатора.
– Вы смотрели вчера новости? – Он самодовольно улыбнулся. – Да, это так.
– И я могу взять?
– Сколько захотите.
– Я хочу вон того, с копытцами… и еще птичку… И тех забавных, с ушами… – начала перечислять Бугго.
– Вы можете забрать всех, – остановил ее Гираха, сделав властный жест рукой.
– Ну, куда я дену столько?
– Подарите другим детям. На других планетах.
Бугго пристально посмотрела на него.
– А вы политик, – протянула она.
Гираха скромно пожал плечами.
– Я хочу, чтобы об Арзао складывалось наилучшее мнение.
Он разглядывал Бугго с нескрываемым одобрением, и она мысленно возблагодарила своего консультанта за дельный совет: строгая летная форма среди пестрого многоцветья разнаряженного народа выглядела чем-то особенным, возносила Бугго над толпой, выделяла ее… и сближала с самим Гирахой. Он тоже носил очень простую одежду.
– Сейчас пройдет парад танцовщиц, – сообщил он Бугго. – Затем мы отправимся в старый город. Кле – это сердце северного Арзао. Приморский город, древняя столица. Там жил и творил наш классик, Абела Меноэс. Вам будет интересно. Вы читали его книги?
– Два или три романа, – сказала Бугго.
– В планшетке «Арзао – открытый мир» мы поместили все, – сказал Гираха. – Его наследие перешло в общенародное достояние. Мы заинтересованы в том, чтобы люди знали его книги.
Бугго молча смотрела на площадь. Праздник был в разгаре. Музыка громыхала, отражаясь от домов, дышать было трудно от жары и цветов. Цветки здесь, по местному обычаю, непременно мяли сразу после того, как они были сорваны.
– Вечером, когда жара спадет, запланирована экскурсия на медный карьер, – продолжал Гираха. – Жаль, что у вас не очень много времени, мы могли бы посмотреть еще завод по обогащению руды… Но, насколько я понял из вашего послания, у вас срочное дело.
– Я вполне могу потратить сутки на знакомство с вашей страной, Тоа, – сказала Бугго. – Мой младший офицер – консультант по имиджу – хотел бы ознакомиться с достижениями модельеров Арзао… Вчера, посмотрев репортаж с площади, он был буквально заворожен вашей страной.
Гираха глядел на площадь. К Бугго был обращен его профиль: квадратное очертание щеки, неожиданно маленький нос, шелушащаяся кожа на подбородке. По тому, как шевельнулась скула, Бугго догадалась: диктатор польщен ее последним замечанием.
– Я люблю их, – сказал он просто, не отрывая глаз от площади. – У нас много хорошего. Кое-что вы увидите. Вы меня поймете.
– Мне кажется, я уже вас понимаю, – заверила его Бугго. Но после слов Гирахи, сказанных с глубоким и спокойным чувством, ее фраза прозвучала слабовато.
– Какие еще пожелания? – спросил Гираха.
– На ваше усмотрение, – сдалась Бугго. – Мой механик наверное с удовольствием побывал бы где-нибудь в цехе сборки двигателей. Вряд ли он сумеет внятно объясниться, но человек он толковый. И очень благодарный. Только за ним необходим пригляд, иначе он потеряется.
– Хорошо, – кивнул Гираха. И метнул в Бугго взгляд: – А эта девушка, ваша спутница?
– Это заказчик.
Гираха медленно повернулся в сторону Оале и окинул ее взором с ног до головы. Затем вновь обратился к Бугго:
– Вы покупаете оружие для нее?
– Овелэ, – сказала Бугго. – Они готовят восстание.
– Давно пора, – холодно уронил Гираха и снова обратился к площади.
* * *
Гуляя по Кле в сопровождении Тоа Гирахи, верного Хугебурки и двух молодых офицеров с отстраненными лицами, Бугго постепенно меняла свое мнение о творчестве Абелы Меноэса. То, что при чтении в каюте «Ласточки» казалось назойливым, на улочках старого Кле выглядело совершенно естественным. Мир, которым управлял Гираха, отчасти был создан умершим сто лет назад писателем: казалось, без Меноэса не сохранились бы здесь ни таинственные каналы с морской водой, ни мудрые толстухи с красноватыми от давленых ягод ногами, ни старики с морщинистыми, как морские раковины, лицами, ни девушки Арзао с кожей как перламутр, ни рыскающие по улицам рыжеватые пушистые зверьки со шкодными, умильными мордами… Вдали назойливо шумело море, и Бугго все шла и шла рядом со своим молчащим спутником, а Кле раскрывался перед ними, все более чудесный и терпкий, и наконец они остановились перед деревянной галереей, выкрашенной белой краской. Здесь повсюду вились какие-то кусты с темными листьями, и среди листвы мелькали лохматые цветы с пушистыми тычинками. На ограждении галереи были выставлены цветочные горшки, похожие на крашеные гробики, и в них росли красноватые, изрезанные листья. А между горшками сидела юная девушка с блекло-желтыми распущенными волосами, в грубой серой рубахе, наброшенной на плечи, но не застегнутой и оставляющей открытыми колени. Просунув босую ступню между перил, она пальцами ног лениво пыталась поймать лист и сорвать его с ветки.
Завидев диктатора, она весело улыбнулась.
– Эй, Тоа! – крикнула она. – Хочешь выпить? Заходи. Кто это с тобой? Угости свою женщину любимым вином Абелы.
Бугго поднялась на галерею, а следом за ней – и оба ее спутника. Молодые офицеры остались на улице. Посмеиваясь, девушка принялась рвать листья. Гираха негромко объяснял:
– Листья непременно нужно размять пальцами, иначе они потеряют запах. На Арзао вообще почти не пользуются ножами при изготовлении пищи. Мы ценим запахи наших трав…
Бугго уселась на ограждение галереи. Вниз убегала улочка, застроенная невысокими деревянными домами. Повсюду в пространстве между строениями росли кусты и трава. Невидимые во дворах верещали дети. А вдали ослепительно переливалось море, и все улицы старого Кле втекали в него.
«Вот в чем дело, – думала Бугго, потягивая горячее вино, которое обжигало ей губы. Вкус, свежий и жгучий, надолго задерживался во рту. – Абела Меноэс нашел этот мир и сделал его пряным, а Гираха сумел сохранить все это… Арзао будет вечным, покуда все они живы – Меноэс, Гираха, вино, перламутровые девушки, запах йода, море…»
* * *
Оружие. Тысяча стволов. Дробовики. Картечь. Любовно ухоженное, упакованное в ящики – вместительные и уютные, с отполированными крышками и отсеками, проложенными мягкой тканью. Точно сундуки с приданым любимой дочери.
Оглушительный, пьянящий запах ружейной смазки: теперь и Бугго тоже знала в нем толк, потому что днем она пила любимое вино Абелы Меноэса, и губы ее до сих пор помнили прикосновение разогретой глиняной чашки и рваных, чуть шероховатых на ощупь пряных листьев. Музыка все еще плясала в ее ушах, точно длинные серьги у бегущей женщины: она была здесь так же назойлива и необходима, как запах мятых цветов.
Весь день Гираха провел с Бугго; отгрузкой оружия руководили другие, и принимал груз тоже другой человек, Хугебурка, уставший и измятый, а диктатор и его спасительница стояли рядом и наблюдали. Они даже не прикасались друг к другу руками. Просто стояли бок о бок. И все пространство между ними было заполнено минувшим днем: гигантским карьером с огромными машинами, возящими руду, – на дне карьера они казались крошечными; титанической стеной, исписанной длинными иероглифами зеленых потеков, тихое журчание воды, пробившейся между каменными пластами, – оно было слышно, когда рычание мощного двигателя погрузчика отползало, становилось далеким…