Он перебрал несколько клавиш. Компьютер честно пытался сохранять достоинство. Под плохо умытыми, в шрамах, с вытертой шерстью пальчиками Охты холеный прибор держался, как вражеский генерал в плену: с высоко поднятой головой, сдержанно, соблюдая все правила хорошего тона, он выкладывал один секрет за другим.
– Двигателей четыре, – сообщил Охта.
– Ты сможешь запустить хотя бы один? – осведомилась Бугго.
– А чего – один? – удивился Охта. – Мы того… все четыре.
– Все четыре пока не надо. Нам лететь только до Эхео.
– Ну… – Охта выглядел немного обиженным. – А эти для чего? Вы понимаете? Я ничего не понимаю.
Он посмотрел на приборы, бесполезно гудевшие по всему мостику.
– Я тоже не понимаю, – призналась Бугго. – Должно быть, это было какое-то исследовательское судно. Понятия не имею, что они исследовали.
– Их бы того… – сказал Малек. – Я бы вырубил. Ну, на всякий. Вдруг они – того. Мало ли что.
– Согласна, – сказала Бугго. – В любом случае, мы сейчас ничего исследовать не собираемся.
Малек подошел к ближайшему из приборов. Покружил хищно, чуть растопырив руки. Заглянул справа, слева. Осторожненько пристроился в кресло наблюдателя. Потрогал одну кнопку, другую, отыскал тумблер и пару раз щелкнул им. Никакой реакции: все та же бессмысленная полоса. Тогда Малек вытащил из недр комбинезона крохотный, исключительно острый ножичек и перерезал провода. Прибор моргнул и умер.
– Ага! – обрадовался Малек.
– Тебя убьет током! – сказала Бугго.
– Не, – сказал Малек. – У меня изоляционный.
– Кто?
– А рукоятка, – пояснил Малек. – Обмотанный. Во! Мне один парень на Лагиди обменял. На кусачки. Она тоже изоляционная была, но ножик лучше.
– Понятно, – сказала Бугго.
Малек обесточил приборы, и на мостике стало темнее и тише. Но и спокойнее. Все-таки слишком тревожно все здесь гудело. Только с приходом тишины Бугго поняла, до какой степени нервировали ее незнакомые звуки.
– Я это… в отсек, – бормотнул Малек.
– Займешься двигателем? – уточнила Бугго. – А кушать не хочешь? Нам Антиквар в дорожку собрал целый баул.
– Не, – сказал Малек. – Кушать потом. Сперва мы его запустим. Один, значит? Я бы все посмотрел.
– Ты запусти сперва один. Потом поешь. А после копайся в чем захочешь, – щедро позволила Бугго.
– Ну, я, это… – расцвел Малек. И бросился бежать с мостика.
Бугго задумчиво простучала пальцами по ручке кресла. Трам-пам-па-пам. Трам-пам. Где-то должен иметься судовой журнал. Если его нет в главном компьютере, значит, вся информация о полете хранилась на одном из приборов. Но все приборы вышли из строя. Еще до того, как ножик Малька оборвал их бессмысленные жизни.
«Что бы вы сделали, госпожа Анео, будь вы капитаном исследовательского судна? – спросила себя Бугго. Она вызвала в памяти лицо хедеянца. – Что бы ты сделал, дружище? То, о чем я думаю?»
«Да, – ответил в ее мыслях чужой мужской голос. – Ты угадала, Бугго Анео, девочка, которая любит сладкое. Разумеется, где-то здесь, на корабле, хранится копия всей имевшейся в приборах информации. Ни ты, ни я – ни один опытный капитан не позволил бы ценным сведениям погибнуть. Следовательно, существует некий носитель информации, совсем маленький, надежно защищенный как от внешних повреждений, так и от неполадок с питанием и вообще любых электромагнитных помех. И там содержится копия нашего судового журнала. Тебе, милая Бугго, осталось только его отыскать».
Бугго встала и принялась за поиски. «Императрица Эхео» явно не была военным кораблем. Здесь практически не заботились о секретности. Копия судового журнала просто лежала на отдельном столике, рядом с главным компьютером. В первый раз Бугго не обратила внимания на этот приборчик, потому что он не гудел, не показывал странных линий, не был никуда подключен – и вообще напоминал, скорее, не приборчик, а обыкновенную коробку.
Бугго взяла ее в руки. Ящик был плотно закрыт, однако легко открывался. Внутри находилась миниатюрная плата памяти. Размером с ноготь и такой же толщины. Золотой краской на черном корпусе был выписан серийный номер – комбинация из нескольких цифр и букв. Должно быть, такие платы все номерные. Вещь уникальная.
Ее защищали десятки «буферов». Имелся и радиомаяк, однако он был выключен. Вероятно, его программа рассчитана на попадание в открытый космос. Как только ящичек оказывался за пределами корабля с его стабильным электромагнитным полем, маячок включался. По идее, судовой журнал «Императрицы» был вечен. Он мог бы столетиями плавать в открытом космосе, посылая свои слабенькие сигналы, пока его не выловили бы какие-нибудь удачливые космоволки.
Но, поскольку коробочка с журналом не покидала борта «Императрицы», маячок бездействовал, и никто не мог сказать, где он находится.
Бугго вытащила плату, положила себе на ладонь. Задумалась.
По всей вероятности, судовой журнал – самое важное из всего, что имелось на борту «Императрицы Эхео». Включая и оборудование, и корпус корабля.
Поэтому, рассудила Бугго, переговоры со страховой компанией будут до предела отягощены наличием этой крохотной штучки. Одно дело – возместить страховую стоимость старого корабля с неработающими приборами. И совсем другое – выкупить у владельца бесценные сведения, результаты многолетней работы исследовательского судна.
Конечно, остается еще третий путь. Можно выплатить деньги за корабль, а судовой журнал передать страховой компании и попросту отказаться от него. Но слишком уж приятно ощущалась на ладони крохотная прохладная плата.
– Что ты такое? – вопросила ее Бугго. – Ты ведь мне расскажешь, верно?
* * *
Никаких особенно страшных тайн в содержимом платы не обнаружилось. Столбцы цифр, названия приборов, координаты. Насколько могла понять Бугго, «Императрица» исследовала возможности поиска энергии в космическом пространстве. Способы использования энергии звезд, замеры излучения, спектральный анализ, разведка внешней границы Кольца. Чисто научные данные, которые впоследствии могут иметь прикладное значение. Частично. Кое-что так и останется в сфере теоретической науки.
– А что мы знаем о чистой науке? – бормотала Бугго, перелистывая столбики цифр. – О чистой науке мы, бедные невежественные торговцы, знаем только одно: ученые червяки трясутся над любыми данными. Мы, грубые торгаши, ценим только ту информацию, которая легко конвертируется в экю. А они, утонченные натуры, готовы давать экю за любой хлам, лишь бы он имел видимость информации… А это, в свою очередь, означает, что судовой журнал «Императрицы Эхео» кое-кто спрячет. И не будет предъявлять его страховой компании. Потому что впоследствии из маленькой платки можно будет вытащить огромную прорву денег. Прорвищу… И оборудовать на эти деньги «Императрицу» так, что она долетит до Земли Спасения. Так что ты, – Бугго погладила обшивку стены, – еще скажешь мне спасибо…