Макар сделал вид, что задумался:
— Хорошо, я подумаю над твоим предложением. Только вот мне в Питер дорога пока заказана.
— Что так? Чекисты лютуют? — испытующе глянул Кирьян.
— А где ж они не лютуют? — усмехнулся Хрящ. — Сегодня в «Известиях» написали, чекисты сразу восемь человек к стенке поставили. Докатились… Теперь даже за стыренный кошелек лоб зеленкой мажут! Нет, здесь мне поспокойнее. В Москве меня мало кто знает.
— Значит, с легавыми не поладил? — будто бы посочувствовал Кирьян.
— Скажем, что так, — глухо отозвался Макар.
— Ну давай еще по одной, а то в горле сухота одна Чтобы все легавые передохли!
— Хороший тост, — хохотнул Костя Фомич.
— Присоединяюсь, — улыбнулся Макар.
— А я ведь некоторых питерских знаю, — неспешно произнес Кирьян, глядя в глаза Макару.
Хрящ улыбнулся. Взяв хрустящий огурчик, сказал:
— Кого, например?
— Егорку Винта. Слыхал о таком?
— Мы с Егоркой когда-то вместе по одному делу работали, — сказал Макар и, убрав улыбку с лица, сообщил: — Только закрыли его, Егорку-то…
— Когда?
— Еще неделю назад закрыли.
— Как же это так?
— Сам виноват, — махнул Макар Хрящ рукой, — слишком самоуверенный стал. А наше дело ротозейства не прощает. Вскрыл он одну хату, а там вместо профессора чекист оказался.
— Ходил слушок, что это подстава была.
Макар задумался.
— Не думаю. Хотя кто знает… Что-то слишком часто стали происходить непонятные вещи.
— А ты «по бездорожью не чешешь»? — вдруг громко спросил Степан.
Он сидел на противоположном конце стола, и Хрящ, слегка нахмурившись, повернулся в его сторону.
— О чем ты?
— Ты сказал, что из Питера от легавых ушел, а мы тут о тебе провода натянули, и знаешь, что нам поведали?
— Ну? — посуровел Макар Хрящ.
— С Виталькой Рыжим ты не поладил. Тесно вам стало в одной банде…
Хрящ посмотрел на жигана и восторженно воскликнул:
— Вам это сорока, что ли, на хвосте принесла? Я едва в Москве объявился, а уже знают! — И, понизив голос, продолжал: — А они вам не сказали, что почти все жиганы со мной пошли? Кто у Рыжего остался?.. Матвей Безрукий, Чума да Василек Фиксатый.
— Ну, чего ты кипятишься? — примирительно произнес Кирьян. — Спросить, что ли, нельзя.
Лицо у Кирьяна было идеально выбрито, сейчас оно лоснилось от обильного пота. Хрящ, стиснув зубы, смотрел прямо в глаза московского жигана.
— Я так понял, что мне здесь не доверяют. Если так, я разворачиваюсь и ухожу. Найду других компаньонов.
Кирьян усмехнулся:
— Таких, как мы, не найдешь. У любых против нас кишка тонка будет.
— Вы все Рыжего вспомнили, а ведь он еще в пацанах ходил, когда я уже жиганом был.
— Ну что ты кипятишься, — слегка приобнял Макара Кирьян, — давай выпьем мировую. Эй, Елизавета! Почему у тебя штоф пустой?! — сурово спросил жиган. — Не видишь, что ли, гости заскучали.
Мадам Трегубова напоминала юлу. Она без конца находилась в движении. То убирала пустую посуду, то подносила новые угощения.
— Угощайтесь, гости дорогие, — выставила она на стол маринованные грибы. — Только для вас. А вот и самогон, как раз такой, какой ты любишь, Кирюша, — плутовато стрельнула глазками мадам Трегубова.
Жиган хлопнул женщину по пышному заду и громко произнес:
— Ну, Костя! Ну, змей! Такую барышню отхватил! Все при ней! Знаешь, я ее у тебя отобью.
Обижаться не полагалось, и Фомич захохотал вместе со всеми. Если таким образом пошутил бы кто-то другой, а не Кирьян, то подобную шутку Костя наверняка не оценил бы. И тихий вечерок за штофом водки мог бы перерасти в нешуточную поножовщину.
— Мне тут Фомич рассказал о твоих замыслах. План интересный, — согласился Кирьян, наколов на вилку сразу несколько грибочков. — Только ты о главном не сказал.
— О чем же?
— Какую долю себе хочешь оставить?
— Поровну.
— Хм… Мы тут с жиганами посоветовались… Ну ты пойми нас правильно, питерский, только чтобы без обид, — прижал ладонь к груди Кирьян. Взгляд его сделался жестковатым. — Где налет будет? В Москве! Кто в нем будет участвовать? Опять же московские жиганы… Кто пролетки доставать будет? Опять наше дело.
— За мной машины, — напомнил Хрящ.
— Автомобили, конечно, хорошо, но это не главное, сам пойми, — миролюбиво протянул Кирьян.
— И что же ты предлагаешь? — посуровел Макар Хрящ.
— Я предлагаю то, что между жиганами всегда заведено было. — Кирьян немного помолчал, а потом со значением добавил: — По-братски разделить.
Васька Кот насупился:
— Это как же?
— Самое трудное дело на меня ляжет… Мне с жиганами переговорить придется, каждого копейкой заинтересовать. Кому охота просто так под пули башку подставлять? А потом, там ведь золотишко, камушки всякие будут… Верно я говорю?
— Да.
— У меня верные люди есть, которые сразу скупят все. Честно говоря, питерский, я вообще не вижу, что ты можешь принять в этом деле участие, — неожиданно расхохотался Кирьян. И, заметив, как напряглось лицо Макара, примирительно сказал: — Ну, ладно, ладно… пошутил я. Твоя наколка, значит, и доля твоя на кону. Но не обессудь, на половину не рассчитывай.
— И сколько же ты мне намерен отвалить? — как можно безразличнее спросил Макар.
— Из уважения к тебе и ко всем питерским жиганам… двадцать процентов.
Макар отрицательно покачал головой:
— Пойми меня правильно, Кирьян, не могу я согласиться. Что я жиганам своим скажу? Не поймут они меня.
— Ну что мы с тобой торгуемся, как на базаре? Не мешочники ведь! Ладно, так и быть, тридцать процентов, добро?
— Хорошо, — не без сомнения отвечал Хрящ.
— Настоящего жигана за версту видно, — буркнул со своего места Степан.
— Мне ведь у вас в Питере приходилось бывать, — произнес негромко Кирьян, — у меня кореш там задушевный живет… Фрол Копыто, не слыхал о таком?
— Какой он из себя? — серьезно спросил Макар.
— Высокий такой парень, с пышной черной шевелюрой, кулачища с арбуз! Треснет по башке — убьет!
На секунду Макар Хрящ призадумался, а потом уверенно ответил:
— Я в Питере почти всех блатных знаю, но о жигане с таким погонялом не слышал!
Кирьян вдруг весело расхохотался, хлопнул по-приятельски Макара по плечу и признался: