— Ты куда? — удивился Кирьян, по-хозяйски схватив Дарью за руку.
— Пойду к Светке, давно уже не была.
— А со мной тебе, значит, скучно.
Кирьян, не отпуская ее руку, обнял Дарью за талию. Грубоватая ласка уверенного в себе мужчины. Неожиданное воспоминание нахлынуло на Кирьяна. Пытаясь отделаться от навязчивого образа, он крепко зажмурился. Но не помогло — в объятиях он сжимал свою прежнюю пассию, бедовую и красивую Варьку: знакомый поворот головы, округлый подбородок тоже ее, похож даже разрез глаз. А может, объяснение весьма простое, а именно: в каждой красивой девушке ему видится прежняя любава. Помнится, перед смертью она так же пронзительно смотрела на него.
Не помогло. Участь ее уже была решена.
Привидится же такое!
— Отпусти, бесстыжий, — нерешительно отмахнулась Дарья. — Это при посторонних-то. Что люди подумают?
Макей не сумел сдержать улыбки. Он знавал Дарью не такой стеснительной. Не далее как три дня назад на одной блатхате Кирьян отгородился от остальных блатных всего лишь занавесочкой, и барышня стонала с таким восторгом, как будто никого рядом не было.
— Видал, какая у меня девушка застенчивая? Это тебе не воспитанницы мадам Трегубовой, — серьезно заметил Курахин.
— Я понимаю, — кивнул Макей, опустив глаза.
Ни для кого не секрет, что после встречи с Дарьей Кирьян переменился. Стал почти ручным. Чем она его присушила? Ведь раньше он таким не был.
Молодой жиган мог вспомнить несколько случаев, когда разонравившуюся подругу Кирьян просто отдавал на круг корешам. А вот с Дарьей обращался, как с леди.
— Детка, — Кирьян продолжал держать девушку за талию, — я надеюсь, ты не станешь делать глупостей.
— Ну что ты такое говоришь, — выдохнула испуганно Дарья, — разве я могу тебя на кого-то променять?
— Макей, проводи барышню. А то нынешняя молодежь такая приставучая.
Макей почувствовал, как изучающе Кирьян поглядел на него. Но не дрогнул, выдержал взгляд пахана.
— Как скажешь, Кирьян.
— Сам я, понимаешь, не могу. Сразу возьмут. А я человек нервный, в кого-нибудь и пальнуть могу сдуру. Не люблю, когда меня разглядывают.
Макей лишь улыбнулся. Кирьян не шутил. Не далее как в среду он застрелил двух прохожих, которые больше обычного задержали на нем взгляд. Кто знает, может, они в действительности были легавыми.
— Хорошо, сделаю, — пожал плечами Макей. — Тем более дел у меня все равно никаких особых нет.
Хватка ослабла, девушка выскользнула из объятий Кирьяна и устремилась к двери. Следом, с видом незадачливого ухажера, затопал Макей.
* * *
Макей не однажды задавался вопросом, почему все лучшее достается кому-то другому. Не обидно было бы, если б он уродился каким-то ущербным, а так и рост, и стать — все при нем, не поскупилась природа-матушка! Но обязательно отыскивался человек, который умыкал с его стола лучший кусок пирога. Чаще всего Макею доставались всего лишь крохи, и даже за них приходилось благодарить.
Взять хотя бы ту же самую Дарью.
Почему такая девушка досталась не ему? А ведь он был первым, кто обратил на нее внимание. Да увернулась она от него тогда: девка, мол. А поманил ее Кирьян рублем, не удержалась, оставив Макея в дураках.
Дарья не догадывалась о смятении в душе молодого жигана и потому не уставала кокетничать с ним.
— Что-то ты сегодня неразговорчивый, Макей.
Девушка словно издевалась над ним, показывая парню свои жемчужные зубы.
— А чего попусту языком молоть? — нахмурился Макей, стараясь не смотреть ей в глаза.
Синие, очень глубокие, в таких и утонуть можно.
— Раньше, бывало, глаз оторвать от меня не мог, а сейчас даже не смотришь. Или, может быть, какую-нибудь получше нашел? — И ее глазки плутовато блеснули.
А вот этого Дарья не должна была говорить. Лично он, как ему казалось, уже давно вычеркнул тот случай, когда Дарья, будучи еще обыкновенной полтавской простушкой, отдалась ему в тесном гостиничном номере, задрав при этом сарафан до самой шеи. Помнится, в тот вечер он расплатился с ней какой-то недорогой безделушкой.
Тот вечер следовало выжечь из памяти накрепко каленым железом. Проболтайся Макей о нем в кругу приятелей, так непременно это донесли бы до ушей Кирьяна, а тот скор на расправу.
Макей приостановился, заглянул Дарье в глаза и произнес со всей серьезностью:
— Лучше тебя не найти.
— А я-то думала, что ты не помнишь. Как-то бочком мимо меня проходишь.
Синева в глазах Дарьи томно загустела.
— Разве тебя забудешь?! — в сердцах проговорил Макей, в эту минуту он почти ненавидел Дарью.
— Так что же ты тогда от меня шарахаешься? — с укором спросила Дарья.
Возможно, Дарья никогда бы и не узнала своей собственной силы, если бы не оказалась в руках Кирьяна — тот сумел вылепить из девки настоящую барыню. Не окажись Курахин рядом, так наверняка сейчас отдавалась бы за стакан вина. Эх, Дарьюшка, не знала ты себе цены! А сейчас и близко-то не подойдешь, так и подмывает снять шляпу, как перед строгой госпожой.
— А ты что, не знаешь, что ли? — неожиданно резко спросил Макей.
— А что такое? — слегка приостановилась Дарья, повернувшись в его сторону.
— Опасная ты женщина, — просто отвечал Макей, — всех твоих ухажеров уже давно раки съели. А мне женщину поспокойнее надобно.
Дарья с интересом посмотрела в лицо молодого жигана, словно отыскивала какие-то неведомые черточки в его облике, и произнесла, будто плетью ожгла:
— Мне казалось, что я с жиганом разговариваю, а не с торбохватом, — и, повернувшись, заторопилась дальше.
Кровь брызнула в лицо Макею, в висках гулко застучали молоточки. Первое желание, какое у него возникло в эту минуту, — это догнать Дарью, опрокинуть на спину, разодрать на ней платье и прилюдно доказать, с кем она имеет дело.
С минуту Макей преодолевал душивший его гнев, а справившись, побежал вдогонку за удаляющейся стервой.
Говорить не хотелось, да, собственно, и не о чем было. Вышли к Дмитровскому переулку, метрах в пятидесяти дальше по Большой Дмитровке находилась гостиница «Сан-Ремо», где на третьем этаже проживала подруга Дарьи.
— Я провожу тебя до дверей, — предложил Макей.
Дарья лишь фыркнула рассерженной кошкой:
— Не надрывался бы!
Да-а… Дарья стала совершенно другой, а потому не стоит стоять перед ней на задних лапах. Не следует отталкивать ее и равнодушием, женщины, подобные ей, не прощают подобного отношения.
— Тогда я обожду тебя внизу, — Макей распахнул перед девушкой дверь.