Когда Битов это услышал, внутри у него все забушевало и закипело. Он сжал ладони в кулаки, изо всех сил стараясь сдержаться от крика.
— Нет. Не знаю. Мы, конечно, друзья. Но показывать содержимое своих сейфов друг другу как-то не практиковали. Так что прошу прощения, но ничем помочь не могу.
Следователь еще раз извинился и вернулся к работе. Как только он откланялся, Виктор схватил Максима за отвороты пиджака и притянул к себе. Злость мутным потоком струилась из каждой его клетки.
— Ты понимаешь, что произошло?! — сдавленным голосом вопрошал он. — Этот гребаный ублюдок забрал из сейфа все мое «грязное белье», которое имелось у Монгола. Ну, это ж надо! Сука поганая! Да я бы его сейчас голыми руками разорвал! Если бы он попался мне… А ты что стоишь?! Что ты себе думаешь?! Этот черт сам сюда не вернется. И мне в офис компромат на блюдечке с голубой каемочкой не принесет. Надо его найти. Слышишь? Срочно найти! За что, в конце концов, я тебе такое бабло плачу?! Уж явно не за то, чтобы ты сейчас здесь стоял и почесывал себе яйца! Так что действуй. Ищи его. Выясняй, почему он тогда не погиб в промзоне. Подними всех своих на ноги, если надо.
Кущенко внешне оставался невозмутимым.
— Все будет сделано, — заверил он. — Важно найти хоть какую-нибудь зацепку.
— Так найди же ты наконец! Зацепку! Прищепку! Хренетку и вагонетку! Найди! — буйствовал босс.
— Есть у меня одна догадка. Выйдем во двор потолкуем, — все тем же спокойным тоном промолвил службист. Битов несколько остыл и последовал за начальником своей охраны.
Кущенко на ходу попытался проанализировать ситуацию вокруг охоты на Лазаря. Тот вместе со своей подругой должен был погибнуть под обрушившимися с платформы огромными бревнами. Любой человек, не зная о том, что его подстерегает такая опасность, вряд ли сумел бы спастись. Гибель или увечье были бы неизбежными. А здесь и Лазаренко, и Гребенникова вдруг избегают и того, и другого. Явно кто-то сообщил. И не просто об опасности вообще. Максим рассуждал над тем, кто эту информацию мог передать заранее Сергею. Крутил и так, и этак. Круг людей, втянутых в дело, был невелик. А тех, кто знал многие его тонкости, было еще меньше. Как ни странно, но большинство ниточек и стрелочек в логических построениях службиста тянулись к Лене Щербатюку. Тому самому Серенькому, которого Кущ постоянно нахваливал боссу. Именно Щербатюк вел слежку за Лазарем и давал всю полученную по нему информацию Монголу. Именно он занимался непосредственной организацией встречи у состава с лесом-кругляком. Если где-то и мог произойти слив информации, то только не на этом «участке». Максим сделал выводы. Он предположил, что Серенький с Лазарем в сговоре и, возможно, знает, где тот прячется и какие планы имеет на ближайшее будущее. Битов внимательно выслушал его и в конце концов вынес свой вердикт: «Хватай Серенького за жабры, вымотай из него всю душу, вырви кишки, но добейся ответа». В принципе, всего этого он мог бы и не говорить. Кущ и без того знал, что задушевной беседой с Леней дело не обойдется. Он собирался любой ценой выудить из подозреваемого правду.
Известие о смерти непутевого мужа Алена восприняла спокойно. Можно даже сказать, с облегчением. Когда медсестра передала ей сообщение от брата, который все еще злился и не хотел общаться напрямую, она пустила слезу. Медсестричка по наивности своей приняла этот плач за следствие безмерного горя по поводу кончины Геворга Гаспаряна. Она не могла знать, что на самом деле это были слезы радости. Не могла она знать и о том, какими в действительности отношениями отличался быт этой семейной пары. Даже тот факт, что пациентку муж так и не проведал, не вызывал у работницы клиники никакого удивления. Логика была проста: супруг пациентки являлся бизнесменом и не мог оторваться от важных дел, зарабатывая очередную крупную сумму. Это буквально читалось в ее глазах, и Алена даже посмеивалась про себя по поводу этой наивности. «Интересно, как бы ты запела, пташка, если бы узнала, что муженек разбил на моей голове бутыль из-под коньяка?» — в мыслях спрашивала она. Ответ напрашивался сам собой.
Когда же медсестра еще добавила несколько фраз соболезнования, у Алены похолодело внутри. «Дурочка ты дурочка, — думала она. — Ты полагаешь, что наличие больших денег автоматически гарантирует человеку счастье? Да, деньги облегчают жизнь, но если не будет счастья, то они вряд ли чем-то помогут. Конечно, мне было бы трудно отказаться от повседневной роскоши. Но на кой черт она сдалась, если приходится испытывать на себе постоянные унижения! Геворг ведь превратил мою жизнь в ад. Третировал чуть ли не каждый день. А мне приходилось сжимать зубы и терпеть все его выходки в угоду моему братцу. Вот уж воистину — женское счастье. Вечно метаться между двух огней. Между двух полоумных огней. Ты б смогла так жить, детка? Ты бы терпела ради денег все выходки мужа и постоянное давление со стороны брата? Ты смотришь на верхнюю часть айсберга, но не видишь того, что находится под водой. Я нисколечко не жалею, что моего муженька не стало в живых. Можешь считать меня за это бессердечной стервой. Но иначе я думать не собираюсь». Если бы работница клиники могла услышать хотя бы малую часть мыслей пациентки, она бы сильно удивилась. Внешне Алена Гаспарян выглядела подавленной горем вдовой. Даже то обстоятельство, что вдова не выбралась на похороны погибшего мужа, не изменило впечатления медсестры. Мол, пациентка еще очень слаба. Что ей не нужны лишние переживания. Что на могилу мужа можно будет съездить и после выписки.
Естественно, Алена даже не думала о посещении кладбища. Она даже не пыталась узнать, где непутевого муженька похоронили. Гибель Геворга частично развязала ей руки. Дать ход собранным на мужа компрометирующим материалам она так и не успела. Зато теперь с носом оставался Виктор — такой яростный защитник незыблемости их брачных уз. Теперь можно было не лезть на рожон, не думать о разводе. Развод состоялся автоматически. Старуха с косой развела.
Новоиспеченная вдова уже успела узнать, что в убийстве Геворга и Кирсана следствие подозревает Серегу Лазаренко. Это новость звучала для нее очень странно, так как она уже знала о наличии официального заключения о смерти Сергея и его возлюбленной. Впрочем, ей никто не сообщил о том, что формально «оживший» Лазарь никого не убивал. Дело в том, что в зале, где разыгралась драма, все-таки обнаружилась тщательно замаскированная видеокамера. Она включалась автоматически. Данные с камеры записывались автономно от камер наружного наблюдения. Так вот, именно она и зафиксировала все, что произошло.
Алена этого не знала. Да ей плевать было на то, как муж и Монгол лишились жизни. Даже если бы Лазарь в действительности их «замочил», ее отношение к нему ничуть не изменилось бы. Она была убеждена, что Серега имел право на месть. И поэтому ничуть не осуждала его. Главным для нее оставалось то, что Геворг оказался на том свете, а Сергей, как выходило, все еще на этом. Оставался живым и здоровым вопреки всем опасностям и угрозам, исходившим от Вити и его верных псов.
Мысль о том, что Сергей жив, не давала женщине покоя. Алена была безумно рада. У нее снова вырастали за спиной крылья, а сердце вырывалось из груди, устремляясь к Сергею. Она не знала, да и не могла знать, где на тот момент находился он. Была, однако, уверена в одном: где бы Серега ни был, рядом с ним обязательно будет его любимая женщина. Но даже эта уверенность не останавливала мыслей Алены о нем. Хотелось отыскать его. Обязательно, непременно отыскать! Хотя бы просто для того, чтобы еще раз увидеть, прикоснуться к рукам и сказать спасибо за то, что избавил от страшного человека, превратившего ее жизнь в сущий ад. Она не надеялась на что-то большее. По крайней мере, старалась не признаваться себе в этом.