— Кейн принадлежит Одвеллу.
— О да. Сейчас да. Но, быть может, всё изменится к осени.
Анастас слегка нахмурился и откинулся назад, упершись кулаком в край бочки.
— Вы — септа Одвелла, лорд Эли. Вы должны были бы к нему обращаться с этой просьбой, а не ко мне.
— К лорду Дэйгону? О да, — с горечью отозвался Бьярд. — Лорду Дэйгону сейчас, без сомнения, только и выслушивать мои предложения. Он не пустил меня даже на порог! Могу ли я дать ему копья — вот всё, что его интересовало. А какие у меня копья, когда я всё, всё до последнего гроша извёл на этот корабль — и то бы мне не хватило, если бы не ваша своевременная помощь… Вы молоды, мой лорд, у вас гибкий, живой ум, вы способны глядеть в будущее и оценивать перспективы великих начинаний. А лорд Дэйгон… лорд Дэйгон стар, — снисходительно улыбнулся лорд Бьярд, который был моложе своего хозяина самое большее лет на десять. — Старики не видят дальше своего носа.
Он словно забыл, что Анастас только что сказал ему о Даррене Флейне. Или ему было удобно делать вид, будто забыл.
— К тому же, — продолжал Бьярд, сцепляя пальцы, — у меня есть глаза и уши, я вижу и слышу, что происходит сейчас в Бертане. Даже если бы лорд Дэйгон изволил выслушать меня и обещать поддержку, к осени его обещания обратятся в прах… вместе с его кланом.
— Польщён вашей верой в меня.
— Я верю в разум, мой друг, — если мне позволено будет вас так звать. В разумный мир, приносящий больше пользы, чем безумная война. Я верю…
— В золото, — криво улыбнулся Анастас.
— Да, — невозмутимо кивнул Бьярд. — В золото, по крайней мере больше, чем в меч. Если вам интересно знать моё мнение, то будущее мира — за золотом, а не за мечом. О, знаю, вы посмеётесь надо мной — вы, молодой, сильный воин, победитель, любимец Дирха! Но я теперь говорю вам: пройдут века, и золотом, а не мечом, будут начинаться и выигрываться битвы, подобных которым наш мир ещё не знал.
«Тебе меня в этом не нужно убеждать, — подумал Анастас. — Ведь сейчас я покупаю тебя, твой меч, твою честь, отданную клану Одвелл. А ты покупаешь меня. И твоим золотом, а не мечом, я срублю голову Одвелла и верну свою семью — видят боги, я понимаю, о чём ты говоришь, быть может, лучше, чем ты сам».
— Стало быть, — сказал он вслух, — вы хотите, чтобы я обеспечил вам лояльность лордов побережья. А там, как знать, — быть может, кто-то из них согласится выслушать вас и расширить ваши вложения. Я правильно вас понимаю, милорд?
— Мои слова о вашей мудрости были больше чем лестью, лорд Анастас.
— Так не обесценивайте их, снова повторяя как лесть. Хорошо, я посмотрю, что смогу сделать. Что-то ещё?
— О да, — тонко улыбнулся Бьярд. — Но на сей раз я не буду просить, мой лорд. Я предложу. Мы здесь одни, я могу быть откровенен. Я делец. Бог моего клана — Риогран, но сам я чту Аравин, она мне больше по нутру. И она дала мне достаточно разума, дабы понять, что одними обещаниями неясной выгоды трудно долгое время удержать веру в дело у человека, подобного вам, тем более в нынешние времена. Поэтому я покажу вам кое-что прямо сейчас.
— Что же это? — невольно заинтригованный, спросил Анастас.
На сей раз Бьярд не ответил. Он отбросил полу плаща, и Анастас только теперь увидел на нём нательную суму, вроде той, какую носят ростовщики и менялы. Бьярд надел её как перевязь, крепкая кожаная лямка обхватывала грудь плотно и надёжно, без риска соскользнуть. Лорды носят так мечи, а не золото. «Эти торгаши, — как наяву услышал Анастас визгливый голос своей леди-матери. — Эти торгаши!..»
Эли Бьярд расстегнул суму и осторожно, словно невесть какую драгоценность, вынул из неё маленький чёрный пузырёк.
— Что это? — снова спросил Анастас.
— Снадобье от подагры, которое делают андразийцы. Взгляните.
Ничего не понимая, Анастас смотрел, как лорд-торговец бережно, одними кончиками пальцев отвинчивает хрустальный колпачок и поворачивает флакон отверстием к Анастасу. В пламени свечи мутно блеснула смолянисто-чёрная матовая поверхность мази, которой он был заполнен.
— Его делают из особых смол, которые добывают в пещерах Андразийского хребта. Намазанное тонким слоем, оно довольно быстро вылечивает почти любую разновидность подагрической хвори. Правда, после использования этой смеси, случается, на коже остаются неприятные следы, похожие на ожоги, но после они проходят…
— Лорд Эли, — сказал Анастас, — вы вытащили меня в вашу глушь в самый разгар кампании для того, чтобы предложить средство от подагры?
— Лорд Флейн оценил бы ценность этого товара, — лукаво ответил Бьярд. — Как я уже сказал, андразийские лекари используют эту смесь как средство от подагры. Мне продал её один фариец, учёный, исследовавший это зелье у себя на родине. У него была любопытная мысль, которую он пока что не успел проверить. Когда я беседовал с ним, при нас находилась моя сестра, леди Сесилия… теперь местра Сесилия — она настоятельница обители гвидреанок в Скортиаре… быть может, вы слышали об этой обители.
Многозначительный тон, с которым Бьярд подчеркнул последние слова, был излишним. Конечно, Анастас слышал об обители гвидреанок, где, бывало, излечивали самые тяжёлые и страшные болезни. Разве что чёрную оспу ещё не научились лечить. Говаривали, что это неспроста: дескать, сёстры-монахини практиковали запрещённое учение фарийских лекарей, но то были только слухи.
— Сестра моя, — продолжал Бьярд, — заинтересовалась мазью и взяла её, дабы изучить её действие на больных подагрой. Через несколько недель она вернула мне этот пузырёк с гонцом и письмом, где описывала те самые свойства этого зелья, о которых подозревал фариец. Стремясь усилить целебные качества андразийской грязи, Сесилия смешала её со спиртом и некоторыми другими ингредиентами. Получившаяся смесь перед вами. Я хотел, чтобы вы увидели её действие, но не рискнул вывозить её за пределы своего фьева. Не могли бы вы отойти к той стене? И стойте там, пока я вас не позову.
Анастас, заинтригованный ещё больше прежнего, подчинился. Когда он оказался у крутого, закруглявшегося книзу борта трюма, лорд Бьярд встал, снял свечу с металлической плошки, на которой она стояла, и очень осторожно капнул в центр этой плошки одну-единственную тягучую каплю чёрного зелья андразийцев.
— Сейчас лучше не двигайтесь, мой лорд, — предупредил Бьярд и поднёс пламя свечи к блестевшей посреди металла капле.
Стрела пламени фута в три высотой взметнулась от плошки ввысь и лизнула потолочную балку трюма. Анастас вскрикнул от неожиданности и изумления, но лорд Бьярд уже лил на плошку воду из заранее заготовленных вёдер, стоявших у стены трюма. От первого потока воды пламя гневно зашипело, метнулось в сторону, но потом вновь рванулось ввысь; лишь третье ведро воды смогло погасить струю огня, которую изрыгнула одна крохотная чёрная капля.
— Молог задери! — воскликнул Анастас, бросаясь вперёд. — Что это такое было?!
— Я решил назвать это вещество «андразийским вепрем», — ответил лорд Бьярд. — Удачное название, не находите? Неусмиримое, бешеное, как вепрь, и довольно одного жаркого взгляда, чтобы оно разбушевалось. Осторожнее, сударь! Если уронить этот флакончик, весь корабль в мгновение ока превратится в факел, а с ним и мы с вами.