И когда мы будем вот так смотреть друг на друга, никто не посмеет назвать его выскочкой, а меня бастардом. Но даже если и назовут, пусть — мы не услышим».
Магдалена покачнулась в седле и, вскинувшись, вцепилась в гриву кобылы. Та недовольно заржала и повела головой. Они стояли за воротами, на территории Верхнего города. Перед лицом Магды пылал огонь факела в поднятой руке стражника.
— Миледи? Я могу вам помочь?
Миледи?.. Магда испуганно вскинулась — и растрепавшиеся волосы хлестнули её по лицу. Капюшон соскользнул с головы, коса распустилась, а она этого даже не заметила. Что ж, не страшно — всё, что хотела, она уже сделала…
Всё? В самом деле?
В четверть часа пополуночи, третьего дня последнего летнего месяца Магдалена Фосиган отправилась искать своего мужа. Время шло к трём, а она его так и не отыскала. Так и не отыскала и не надавала пощёчин по его красивому наглому лицу.
— Я должна проехать в замок, — сказала Магдалена.
Стражник покачала головой.
— Замковые ворота не откроются до рассвета, миледи. Позвольте провести вас домой.
— Нет. Не надо… Я знаю дорогу, — сказала Магда и, движением головы откинув волосы за спину, тронула коленями бока кобылы. Патрульный отошёл в сторону — в Верхнем городе стража была любезна и обходительна с горожанами, зная, что почти все они — Фосиганы либо ближайшие септы Фосиганов. Верхний Сотелсхейм был жилищем жрецов Гилас, войск и самого цвета бертанской знати, но иногда, и даже чаще, чем жилищем, для всех них он был тюрьмой.
Дом Магдалены находился восточнее ворот, почти у самой стены, отделявшей замок конунга от Верхнего города. Дорога туда вела одна, и у Магды было время решить, что ей делать теперь. Одно из двух: либо Эда, как всех прочих, завернули на дороге к замку, и тогда он почти наверняка вернулся домой, либо его пропустили. Последнее означало лишь одно: Эда потребовал к себе конунг. Маловероятно, что это связано с дуэлью, — шпионы Фосиганов, конечно, расторопны, но вряд ли врываются к своему господину с докладом посреди ночи, если только это не дело государственной важности, а насколько Магда могла судить, ничем подобным тут не пахло. Значит… значит, отец просто захотел увидеть Эда. И одна Гилас знает, зачем. Магда никогда не спрашивала Эда об этом, и даже если бы спросила, то в ответ получила бы только привычную небрежную улыбку.
Что ж, если Эд и правда у лорда Грегора, Магдалена не имела ни права, ни оснований его упрекать. Так что, с какой стороны ни глянь, единственным разумным решением было ехать домой и ложиться спать… или хотя бы попытаться уснуть.
Но разве можно ждать от женщины, которая бродит ночами по Нижнему городу, переодетая в мужское платье, что она поступит разумно?
У внутренней стены не было патруля — по крайней мере, со стороны города. Ворота, разумеется, оказались заперты; Магда увидела это издалека и не стала подъезжать ближе. Съехав с дороги на высаженную аккуратным кустарником обочину и отъехав в как можно более глубокую тень, подальше от света придорожных факелов, Магда придержала кобылу и повернулась лицом к воротам, поглаживая лошадь по морде и не отводя взгляда от замковых ворот.
Так она простояла два часа.
Ещё не светало, но небо над замком начало мутнеть и воздух набух предрассветной сыростью — это единственное время суток, которое напоминало о том, что нынешний летний месяц всё же последний и следом за ним придёт осень, — словом, была всё ещё ночь, хотя она и кончалась, когда калитка замковых ворот открылась и сквозь неё проехал всадник. Магдалена смотрела на него какое-то время, не выходя из оторопи, в которую её ввергло долгое ожидание и неподвижность. Всадник двигался спокойно, неторопливо; он явно никуда не спешил и ни от кого не прятался, и это было странно, потому что человека, выезжающего из дому до рассвета, ждёт либо дальний путь, либо слежка. Однако этот человек просто выехал из замка Фосиган в пять часов утра — видать, не спалось ему, только и всего. Он пустил коня лёгкой рысью, оглушительно звеня подковами по мощёной дороге. В преддверии утра, когда смолкли даже шаги расслабившихся под конец дежурства патрульных, это был единственный звук, смущавший ленивый покой Верхнего Сотелсхейма.
Магда тронула морду кобылы ладонью.
— Тихо, — прошептала она. — Тихо, милая, я тебя прошу, только тихо.
Теперь, при неумолимо разгорающемся свете утра, она видела, до чего же проигрышную позицию заняла. Кустарник рос низко, кругом не было ни деревца, и приближавшийся всадник мог видеть её так же ясно, как и она его. Негнущимися пальцами Магда натянула на голову капюшон. Надо было просто сорваться с места и умчаться — он не стал бы её преследовать. Но руки словно приросли к уздечке, а ноги — к стременам, и она не могла пошевелить ни единым мускулом. Просто смотрела, как её муж едет к ней, и слышала, что он насвистывает. Судя по всему, у него было прекрасное настроение.
— Доброго вам утра, мой лорд, — сказал Эд, поравнявшись со своей женой и тронув висок двумя пальцами в знак фамильярного приветствия.
Магда кивнула, не глядя ему в лицо. Он проехал мимо, не взглянув на неё и продолжая насвистывать. Ему не было никакого дела до подозрительных типов, ошивающихся у замковой стены в пять утра. «Я могла быть убийцей, — подумала Магда. — Могла воткнуть стилет ему под ребро, когда он проезжал мимо меня, на расстоянии вытянутой руки. Это было бы так просто — он ведь не носит кольчугу. Говорит, это страшно неудобно и к тому же бессмысленно — когда на роду написано, тогда и помрёшь…»
Он ехал вниз по дороге. Он возвращался в Нижний город, а Магда смотрела ему вслед.
Застоявшаяся кобыла укоризненно всхрапнула. К Магде вернулась способность управлять своим телом.
— Тише, милая, — сказала она. — Тише.
У её супруга была длинная ночь, но, похоже, он не намеревался так скоро её заканчивать. Что ж, жена должна делить с мужем все тяготы, выпавшие на его долю, разве нет?
На сей раз она не выпускала Эда из виду. Ворота в Нижний город уже открыли, и оба они проехали беспрепятственно. Улицы пустовали, хотя кое-где уже выползали из своих нор нищие, чьи трудовые будни начинались чуть свет. Сперва Эд ехал по направлению к кварталу Тафи, но потом резко свернул на развилке к югу. Если бы дело происходило днём, Магда почти наверняка не успела бы заметить этого манёвра и потеряла бы мужа в толпе, но сейчас на маленькой площади перед развилкой был только золотарь, копавшийся в сточной канаве. Магда обогнула его по широкой дуге — и внезапно поняла, что Эд этого не сделал, и даже не прикрыл нос, проезжая мимо отходника.
Ещё она поняла, что он направляется в ремесленный район.
Ничего не понимая, Магда двинулась следом. Здесь не было ни особняков знати, ни весёлых домов, ни даже богатых лавок — все они остались ближе к торговой площади и центру города. Заставив коня ускорить шаг, Эд продвигался в глубь лабиринта замызганных невзрачных улочек, названий которых Магда не знала. Да это было и ни к чему, потому что никто из благородных, всю жизнь проживших в Сотелсхейме, никогда не попадал в этот район. Тут были ряды ткачей, маляров, сапожников, прачек и мебельщиков, стеклодувов и бочаров, и знатные леди вроде Магдалены Фосиган в большинстве своём даже не знали, чем занимаются все эти люди. Магда знала, потому что её статус бастарда в некотором роде стирал границу между нею и этим миром, но в то же время она была любимым бастардом конунга, а потому никогда этого мира не видела. Зато Эд, судя по уверенности, с которой он петлял среди немыслимых переулков, почти мгновенно сменявших друг друга и так непохожих на строгие правильные линии богатых кварталов, выдавало в нём большого знатока местности. Магда потеряла его и несколько минут металась по оживавшим улочкам, прежде чем поймала наконец взглядом знакомый белый плащ, мелькнувший перед очередным поворотом.