Воду я передал под землю уже вечером. Для этого мне пришлось разбудить крупного крота, патриарха московских кротов — похожую на плюшевого медведя тварь размером со средней величины собаку. То-то радости было бы здешним искателям сенсаций, которые ловят в подземке и все никак не могут поймать гигантских крыс! Крот недовольно поворчал, и все же, нагрузившись бутылкой и взяв экскорт из шести молодых и тоже немаленьких внуков, нырнул в подземелье. Я понадеялся, что вода деду поможет. Последние дни или не последние, а в Нидавеллире творился страшный бардак. Хродгар Черный каждый день устраивал сходки, где — и совершенно справедливо — заявлял, что на царский венец у Ингвульфа нет ни малейшего права. И, если наследник гуляет Фенрир знает где, почему бы не отдать корону ему, Хродгару? Ингвульф пока что удерживал ропщущих под контролем, но напряжение росло. В самый раз бы деду очухаться и навести порядок.
Ах да. Прежде чем отправиться за кротом, я по привычке изучил в интернете заголовки газет. Как оказалось, я тоже мастер порождать нездоровые сенсации нешуточного масштаба. О чудесном исцелении всех пациентов хосписа уже раструбила вся московская пресса и некоторая часть заграничной. Маленькая ванья была совсем не настолько сонной, как я посчитал, и довольно точно описала мою внешность. Описание, впрочем, уже не соответствовало оригиналу, и то хлеб. Газетчики обзывали таинственного ночного гостя то народным целителем, то чародеем, то пришельцем с мертвой планеты Марс, то — посмеемся вместе — мессией. А мессия меж тем, преисполнившись самых эсхатологических замыслов, швырнул меч Тирфинг на пассажирское сиденье и вывел Кэдди с подземной стоянки.
— Ну что, придется поработать? — спросил я у меча.
Тирфинг обиженно молчал. С того момента, как я не дал ему порешить Владыку Мертвой Земли, древний клинок на меня дулся. И очень жаль, потому что мне о многом хотелось его расспросить. А, впрочем, и Хель с ним — еще только мечи мне не врали.
В Старом Бору было оживленно. В дом и из дома то и дело выбегали какие-то людишки, в военной форме и в гражданском. У забора, опустив хобот пулемета, торчал БТР. Солдаты курили, рассевшись на броне — в наступающей темноте то и дело вспыхивали огоньки сигарет. Я присмотрелся внимательней. Яма с волками куда-то благополучно запропастилась. Вместо нее на серой равнине, окруженной холмами, стояли ряды мрачных зданий — то ли казарм, то ли викингских подворий. Там тоже царила суета, бряцало оружие.
Запарковав Кэдди на стоянке, я взвалил Тирфинг на плечо и направился к дому. Навстречу мне уже поспешал Касьянов. Увидел меч, и глазки загорелись.
— Хорошо выглядите, племянничек. Посвежели. Идите в столовую, сейчас ужинать будем.
— Сами жрите свой ужин. Велите подать мне виски, стакан, лед и проводить в какую-нибудь тихую комнату.
Касьянов поглядел на меня сомнительно, но ничего не сказал. Обернувшись, прогавкал приказ ординарцу. Тот кинулся за бутылкой.
Спускавшиеся с крыльца и поднимавшиеся — все, как один, провожали меня косыми взглядами. Было в их глазах и любопытство, была и неприязнь, был и плохо скрываемый страх. А уж хари до чего гнусные… и с ними-то мне идти в мой последний и решительный бой? Запершись, наконец, в библиотеке наедине со стаканом и бутылкой «Гленморанжа», я молча дал себе обещание: не буду я рядом с такими уродами умирать. Буду, назло им, жить вечно, и, желательно, подальше отсюда. Асы от слова arse, Фенрир их дери за ногу…
В библиотеке и почитать-то оказалось нечего. Полки забиты были какими-то военными трактатами, вперемешку с описаниями знаменитых баталий, и, почему-то, огромным количеством технической документации по немецким танкам периода Второй Мировой. Панцерваффе, мать вашу… Понятно, что еще побратимам изучать? Какие из них вообще читатели? Единственное, что меня порадовало — это книжка в веселенькой желтой глянцевой обложке под названием «Internet for dummies». Нелегко даются старичкам технические новинки.
Пока я заливал глаза халявной выпивкой, в столовой происходил то ли военный совет, то ли тривиальная драка. Кто-то визгливо орал. Кто-то швырялся мебелью. Периодически сквозь гвалт пробивался густой бас Касьянова, но прислушиваться к его словам мне совершенно не хотелось. Я засел в кресло с прошлогодней газетой и внимательно изучал светскую хронику — будто до ужаса было мне интересно, с кем переспал тот и где делала аборт эта. Кажется, я и задремал, потому что растолкал меня Касьянов уже тогда, когда за окном почернело окончательно, и снаружи доносился согласный шум моторов.
— Что, уже?
— Вы идти-то можете?
Я усмехнулся. После веселой клубной недельки полбутылки виски для меня — как для ледяного турса зимовка в Гаграх.
— Сядете со мной в джип. Что-то я вам не доверяю…
— Боитесь, сбегу?
Однорукий не ответил, только башкой покачал.
Когда мы вышли во двор, там как раз происходило веселенькое. А именно, под светом сильных прожекторов в грузовик поднимали огромную стальную клетку. В клетке выл и рился зверь, в котором я без особой натуги узнал Гармового. Сберегли все-таки бестию от некромантова меча. А жаль. Я дал себе еще одно обещание: чем бы завтрашняя — или уже сегодняшняя — заваруха ни закончилось, а Гармового я порешу сам. Хоть какая-то с меня будет польза.
Касьянов, похоже, мысли мои угадал, потому что решительно подхватил меня под локоть и поволок к открытому армейскому джипу. За рулем сидел молоденький русоволосый солдатик в пилоточке. Увидев меч, он сделал круглые глаза, но ничего не сказал. Я брякнулся на сиденье рядом с солдатиком. Касьянов устроился сзади. Взревел мотор, загудели, раздвигаясь, ворота — и мы тронулись.
Полдороги я спал. Полдороги — орал стремные песни, особенно почему-то налегая на диггерско-геймерский репертуар.
— Я отправляюсь на охоту, — выводил я дурным голосом, да еще и немилосердно фальшивя, — передо мною лабиринт. И эту грязную работу, мне, видно, сделать предстоит…
Касьянов только неодобрительно хмыкал и башкой мотал.
Не знаю, какой отмазкой он пользовался: военные, антитеррористические учения — но по пути в нашу бронеколонну вливались все новые и новые части. Выныривали из сосняка грузовики, фырча моторами. Тяжело покачивались на дорожных рытвинах танки. Небо полосовали прожектора вертолетов. От грохота, пыли и бензинной вони звенело в ушах. Кончилось тем, что водила натянул на лицо повязку, чтобы не задохнуться в пылище.
В деревеньках по обочинам загорались огни, истошно тявкали собаки — но наученные горьким опытом поселяне носа наружу не казали. Мы прогремели по улицам одного или двух городков, но в целом колонна держалась обходных дорог. Секретные, Хель, учения, неизвестные собственным командирам округов части.
Когда небо на востоке уже засерело, я обернулся к Касьянову и проорал:
— Ну хоть теперь расскажете, в какую задницу мы едем.
Однорукий развернул на коленях карту — стометровку. Поелозил по ней пальцам, ткнул в один из квадратов посреди великого Нафига — я успел заметить только изгиб реки.