Сержант Маркос рванулся к нам, но инспектор его придержал. Наши взгляды напоследок скрестились, прежде чем Валера вновь подхватил меня под руку и подтолкнул к выходу.
— Не задерживайтесь, — пробормотал он.
Мы прошли длинным коридором, вдоль которого по обеим стенам горели тусклые лампочки, поднялись по лестнице выводившей в другой длинный коридор. Он заканчивался узкой дверью, позволявшей попасть в вестибюль на первом этаже и к выходу, где нас ожидал «мерседес-бенц» с заведенным мотором. Шофер, завидев Валеру, открыл перед нами дверь. Я расположился в салоне. В машине работала печка и кожаные сиденья были теплыми на ощупь. Валера сел рядом со мной и постучал в стеклянную перегородку, отделявшую пассажирский салон от кабины водителя, подавая сигнал трогаться с места. Как только автомобиль набрал скорость и вырулил на центральную полосу Виа-Лайетана, Валера улыбнулся мне как ни в чем ни бывало и указал на туман, встававший у нас на пути, как заросли сорняка.
— Скверная ночь, да? — небрежно бросил он.
— Куда мы едем?
— К вашему дому, конечно. Если только вы не предпочитаете переночевать в гостинице или…
— Нет, все правильно.
Машина небыстро катилась по Виа-Лайетана. Валера равнодушно скользил взглядом по пустынным улицам.
— Что вы тут делаете? — спросил я в конце концов.
— А как вы думаете? Представляю вас и защищаю ваши интересы.
— Попросите водителя остановиться, — сказал я.
Шофер поймал взгляд Валеры в зеркале заднего обзора.
Валера покачал головой и сделал знак двигаться дальше.
— Не говорите глупостей, сеньор Мартин. Уже поздно, погода холодная, и я подвезу вас домой.
— Я лучше пойду пешком.
— Будьте разумны.
— Кто вас прислал?
Валера вздохнул и потер глаза.
— У вас хорошие друзья, Мартин. В жизни очень важно иметь надежных друзей, а особенно — их не терять, — промолвил он. — Так же важно, как вовремя понять, что не стоит упорствовать, выбрав неправильный путь.
— Не ведет ли неправильный путь к «Каса Марласка» под номером тринадцать по шоссе Вальвидрера?
Валера терпеливо улыбнулся, словно ласково корил капризного ребенка.
— Сеньор Мартин, вы напрасно не верите мне, когда я говорю, что чем дальше вы будете держаться от названного дома и этого дела в целом, тем лучше для вас. Послушайте меня, хотя я не настаиваю, а всего лишь советую.
Шофер свернул с бульвара Колумба и теперь искал выезд на бульвар Борн по улице Комерсио. Фургоны с мясом и рыбой, льдом и специями начали выстраиваться рядами вдоль ограды рынка. У нас на пути четверо парней разгружали разделанную телячью тушу, источавшую резкий запах крови и дыма.
— Вы живете в весьма живописном районе, исполненном очарования, сеньор Мартин.
Водитель остановился в начале улицы Флассадерс и вышел из кабины, чтобы открыть перед нами дверцу. Адвокат покинул машину вместе со мной.
— Я провожу вас до порога, — сказал он.
— Можно подумать, что мы жених и невеста.
Мы углубились в сумрачное ущелье переулка, который вел к моему дому. У портала адвокат протянул мне руку, соблюдая ритуал профессиональной вежливости.
— Спасибо, что вытащили меня из этого гнусного места.
— Не меня благодарите, — отвечал Валера, вынимая конверт из внутреннего кармана пальто.
Даже в тени, отбрасываемой фонарем, вделанным в стену у нас над головой, я узнал печать с изображением ангела на сургуче. Валера протянул мне конверт и, кивнув на прощание, удалился, возвращаясь к ожидавшей его машине. Я открыл входную дверь и поднялся по лестнице на площадку жилого этажа. Очутившись дома, я, не задерживаясь, прошел в кабинет и положил конверт на письменный стол. Распечатав его, я вынул сложенный лист бумаги, исписанный почерком патрона.
Уважаемый Мартин,
надеюсь и верю, что мое письмо застанет Вас в добром здравии и хорошем душевном расположении. Ввиду того, что я нахожусь проездом в городе, мне доставило бы удовольствие провести время в Вашем обществе и встретиться с Вами в ближайшую пятницу в семь часов вечера в бильярдном зале ресторана «Скаковой круг», чтобы обсудить наш проект.
Искренне Ваш,
Андреас Корелли
Вновь сложив листок, я аккуратно убрал его в конверт. Чиркнув спичкой, я взял конверт за уголок и поднес его к языку пламени. Я наблюдал, как он горит, пока сургуч не пролился на стол пурпурными слезами, а мои пальцы не покрылись пеплом.
— Отправляйся к дьяволу, — пробормотал я. А сквозь окна сочилась сгустившаяся в предутренние часы тьма.
36
Я ждал рассвета, который не спешил наступать, сидя в кресле в кабинете, пока не разъярился и не вышел на улицу с твердым намерением пренебречь советом адвоката Валеры. Повеяло колючим холодом, предвестником зимнего утра. Когда я переходил бульвар Борн, мне почудились шаги за спиной. Я мгновенно обернулся, но не увидел никого, кроме рабочих с рынка, разгружавших фургоны, и продолжил путь. На пласа Паласио я издали заметил огни первого трамвая, застывшего в клубах пара, поднимавшегося от дверных скатов. Голубоватые змейки искрились вокруг контактов электролинии. Я забрался в вагон и сел впереди. Тот же контролер, что и намедни, взял у меня плату за билет. Мало-помалу набралось около дюжины пассажиров, приходивших по одному. Вскоре трамвай дернулся, и мы покатили по рельсам. А в это время в небе разворачивалась сеть красноватых нитей, вплетенных в темные тучи. Не нужно было быть поэтом или ученым, чтобы предсказать, что грядущий день не сулит ничего хорошего.
К тому моменту, когда трамвай достиг Саррии, наступило пасмурное утро, и в его тусклом свете все краски блекли, обретая сероватый оттенок. Я шел к горе пустынными переулками. Иногда мне мерещилось, будто за спиной снова раздаются шаги, но всякий раз, оборачиваясь, я не видел ни души. Наконец я добрался до проулка, который вел к дому Марласки, и начал прокладывать дорогу среди толстого слоя палой листвы, шуршавшей у меня под ногами. Я медленно пересек патио и поднялся по ступеням к парадной двери, не спуская глаз с окон фасада. Я трижды постучал дверным молотком и отступил на шаг. Прождав минуту и не получив отклика, я постучал снова. Было хорошо слышно, как эхо ударов затихает в недрах дома.
— Доброе утро! — крикнул я.
Роща, окружавшая особняк, словно поглотила все отзвуки моего голоса. Я обогнул дом, направляясь к павильону с бассейном, и приблизился к застекленной галерее. Окна темнели закрытыми ставнями, мешавшими заглянуть внутрь. Но одно окно, находившееся рядом со стеклянной дверью в галерею, было слегка приотворено. Сквозь стекло виднелась щеколда, запиравшая дверь. Я просунул руку в незакрытое окно и отодвинул защелку. Дверь подалась с металлическим лязгом. Я еще раз оглянулся назад и, убедившись, что за мной никто не следит, проник в дом.