Он отшатнулся. Надо было не просто убить похотливую тварь, а затоптать ее, сломать каблуками хребет, вдавить ребра в легкие и сердце, расплющить лицо о затылок. А Макс всего лишь пригрозил пистолетом. А потом схватил ее, прижал к груди такое родное, такое желанное тело… Слизняк!
Ей не нужна любовь. Ей бы только потрахаться. Вонючий недочеловек – для нее идеал мужчины! Макс оттолкнул Эльзу, она упала. Дикарь зарычал. Макс на пределе, и нет сил терпеть эту муку, что-то внутри него порвалось куском гнилого ситца, и…
Навалилось отупляющее безразличие.
– Встань, – сказал он той, кто лишь была похожа на его жену. – Встань.
– Максим… – рыдала она. – Максим!
– Я обещаю: мы никого не тронем, все будет хорошо.
Его жена погибла в авиакатастрофе. Погибла, когда летела к нему. Пора признать это. Пора отринуть прошлое, как бы больно это ни было. Это была ошибка Макса: не стоило перемещать сюда девочку. Пусть уходят. Ведь как-то статист сумел сюда попасть, значит, и обратно найдет дорогу.
Вот только Самборский, похоже, не согласен с подельщиком.
– Макс, ты чего? Очнись, Макс!
Уговаривая босса, начальник СБ размахивал руками. Макс напряженно следил за перемещениями его пистолета: вот глушитель пролетел у лица Макса, вот направлен в бедро Эльзы, вот завис, указывая в солнечное сплетение статиста…
– И ты вот так просто убьешь их? – спросил он толстяка Касси, нового своего друга, который конечно же никакой ему даже не приятель. – И меня убьешь?
Самборский пожал плечами. Мол, а что тут такого?
Эльза всхлипнула и запричитала.
Макс развернулся и навел пистолет на старину Касси.
Того, казалось, это ничуть не смутило. Он улыбнулся так, будто только этого от босса и ждал:
– Любую, даже самую безнадежную оплошность можно исправить на начальном этапе. Дальше – хуже. В точке отсчета работать приятно, а вот потом… И ради чего все это, Макс?! Ради этой принцессы, которая плевать на тебя хотела? Может, она какая-то особенная, может, у нее щелка с натягом, а? Ах ты мученик науки, м-мать твою так!
Это уж точно, подумал Макс. И на черта ему широкие жесты? Времена донкихотов миновали безвозвратно. Донкихоты плохо размножаются и быстро умирают. И это хорошо. Это значит, что жить ему осталось очень немного.
И тут статист кинулся вперед и лягнул Самборского в пах. Точнее, попытался это сделать, но не попал. Но все равно Самборский побагровел от ярости.
– Ах ты тварь! – Он схватил статиста и нанес кулаком страшный удар в лицо. А потом в солнечное сплетение. И в переносицу. Брызнуло алым, статист хрипло задышал, пытаясь вырваться из смертельных объятий.
Касиус остановился, лишь когда дикарь стал похож на сырую отбивную. Вот-вот сдохнет, не приходя в сознание.
И тут во всей красе проявила себя Эльза – она запрыгнула Самборскому на спину и впилась зубами в шею, словно рысь или росомаха – ничего людского, зверь есть зверь. Начальник СБ без труда оторвал ее от себя и швырнул прочь, как нашкодившего котенка. Эльза пролетела через всю комнату и, ударившись спиной в стену, рухнула на пол. Из носа ее хлынула кровь.
Макс с удивлением смотрел на девушку, не понимая, как он мог так ошибаться. Эльза? Нет! Никакая она не Эльза, сходство очень отдаленное. Его жена, умная и добрая, не стала бы кусать человека, и уже тем более ей и в голову не пришло бы пытаться кого-то загрызть до смерти.
Эльза Мцитури умерла.
Эльзы больше нет.
И этой самкой ее не заменить.
* * *
Макс плелся вслед за Самборским, которого ничуть не смущала его ноша. А тащил он на себе ни много ни мало, а два больших мешка из плотного черного полиэтилена. В такие упаковывают трупы. Мешки были полными.
На правом плече Самборского – дикарь.
На левом – дикарка.
Макс шел и думал, почему он уговорил начальника СБ не добивать парочку у него в квартире? Ведь куда проще транспортировать бездыханную плоть, чем людей без сознания. Живой может очнуться, и вообще от статистов всего можно ожидать. А труп, что называется, покладист – куда хочешь, туда и клади. К примеру, на такое широкое плечо, как у Самборского. Наверное, Макс сделал это в память о своей жене. Ведь статисты были так похожи на него с Эльзой: они любили друг друга, готовы были пройти через боль и страх ради своего избранника. Как Макс совершил полный опасностей поход в квазиреальность, так и Старый Сокол, не колеблясь, отправился за своей суженой в реальность настоящую.
Эльза, жизнь этих двоих – последний подарок тебе. А потом… извини, но живому надо жить дальше. Да и как потом спать в той квартире, зная, что…
В общем, решили, что утилизируют статистов в «мясницкой». Там для этого все условия. Живьем утилизируют.
А еще Макс понял: Касиус знал, как статист умудрился попасть в Технопарк. Начальник СБ в курсе, кто помог дикарю, и все это время он покрывал вовсе не Макса, а этого человека… Женщину? Родственника? Друга? Неужели эта гора мяса, жира и костей способна на обычную людскую слабость вроде привязанности и даже любви?! У рыцаря без страха и упрека есть эмоции?!
Из воздуха у самых лифтов соткались фигуры в черном и тут же отдали честь.
– Вольно, лейтенант! – обронил Самборский. – Как успехи?
Лейтенант Каримов со значением покосился на мешки на плечах у начальника СБ:
– Ищем. А это…
– Образцы для опытов нашего директора. Очень ценные образцы. Никому нельзя доверить. Верно, босс?
Макс кивнул.
Каримов с сомнением прищурился, но возражать не стал. Против начальства не попрешь. Ценные образцы вряд ли можно досматривать. Особенно если для их переноски задействован не какой-то там обычный грузчик или лаборант, а сам Касиус Самборский.
– И сообщите всем постам, чтобы нам дали «зеленый коридор». Еще одна проверка документов очень сильно испортит мне настроение, а вам, лейтенант, – карьеру.
Вояка лихо козырнул. Молча.
Входя в лифт, Макс все ожидал, что кто-нибудь из статистов придет в себя и задергается, но нет, обошлось.
Очнувшись, Стас затаился. С жирным боровом ему не совладать – по крайней мере в честном поединке уж точно, слишком тот силен, а значит…
А значит, придется действовать иначе. Покачиваясь в такт шагам человека-горы, Старый Сокол пытался вспомнить подходящее заклинание. И хоть на Другой Стороне слова действовали куда слабее, чем дома, иного оружия у Сокола все равно не было.
Спуск в лифте, шаги по коридору, стук в массивную дверь. А потом он больно ударился о пол и услышал голос Оймикадо:
– Рад видеть ваc, господин Мцитури! Бесконечно счастлив повторному визиту, господин Самборский! Чаю?