В этом секторе, как сказал Патрик, путники испытывали биооружие.
Что я знаю о таком оружии? Да почти что ничего. Классифицируется оно по характеру вызываемых заболеваний, по тактическому и целевому назначению. Целевое – это для поражения людей и животных, уничтожения растительности и даже разрушения материалов.
Знаю ещё, что болезнетворные микробы вызывают заболевания. Чума и Ку-лихорадка, кому что нравится. Ещё есть бактерии, риккетсии, вирусы, грибки, микробные токсины. Их различные штаммы. Носителем БО [10] может быть всё, что угодно: авиационная бомба, ракета, канистры и баки, сливающие дрянь из-под крыльев самолётов или с пилонов вертушек…
Если верить Патрику, путники отказались от такого ведения боевых действий из-за эффекта бумеранга. Биологическое оружие – какой-то особо лютый вид – обернулось против них самих в одном из захваченных миров, вызвав пандемию. Но в исходнике-то можно побаловаться… Наши вот умники-генералы как-то решили, что БО будет весьма эффективно против повстанцев. Не знаю, как партизаны, а сослуживцев моих в банановом раю полегло от болезней больше, чем от пуль…
Кстати, насчёт цветочков. Природные отравляющие вещества никто не отменял. Такие как глюкозиды. Название – ну наркота наркотой, потому как сначала «глюк», а уж потом «зид». А вот хрен с редиской. Это сильнейшие сердечно-сосудистые яды. Отравись ими, и у тебя замедлится пульс, закружится голова, появится одышка – вплоть до остановки сердца. Я прислушался к своим ощущениям. Пульс повысился, да. Но это нервы. А меж тем глюкозиды содержатся в некоторых с виду безопасных цветочках. К примеру, в ландышах. Так что от пестиков с тычинками я буду держаться подальше и Патрику нюхать не разрешу. Очень уж эти местные цветочки на ландыши похожи!
И мухоморы мы обходим стороной. Я завертел головой, высматривая, какая тут ещё есть растительность.
Чтобы избежать отравления спорыньей, прокладываем маршрут подальше от посевов злаковых, если таковые обнаружатся в данном секторе. Я понимаю, что защита спасёт, но на кой нам рисковать? Возможные судороги и гангрена конечностей – чем не повод поостеречься?
Логично предположить, что тут обитает множество различных змей, скорпионов, пчёл и жуков, яд которых – с весьма сложным составом – смертельно опасен. Да и мало радости перед тем, как подохнуть от паралича дыхательных путей, испытать неконтролируемый ужас, тошноту и помочиться кровью.
Касаться дохлятины нам врождённая брезгливость и шестипалые перчатки не позволят, так что ботулизм ни мне, ни Патрику не грозит.
Грозят нам всего лишь сюрпризы от умелых и находчивых путников.
Ну да ничего, прорвёмся. Иначе нам никак…
Патрик выглядел напряжённым, будто в любой момент ждал нападения. Уж я-то своего малыша знаю. Когда он замирает, точно статуя, это означает, что расклад ему не по нраву. Я же пока не видел повода для беспокойства. Разве можно о чём-то волноваться, прогуливаясь по чужому миру, флора и фауна которого только и мечтают сожрать нас с потрохами?
В животе мерзко заурчало.
Хорошо хоть Патрик перестал себя лупить по рёбрам. Сказал, что наелся. Бедный мальчик! Вернёмся, отведу к врачу… Но сначала путники мне за всё заплатят!
Моё внимание привлёк стенд над лестницей: сплошь пиктограммы и каракули, которые можно прочесть, если напрячь ту область мозга, куда имитация часов «Bregguett» загрузила массив инфы о цивилизации путников. Но зачем? Я воздержался от насилия над своей черепушкой. Эскалатор справа от лестницы являл собой непроходимые заросли колючего кустарника. Колючки наверняка отравлены. И потому неудивительно, что Патрик обнаружил пять кучек этого как раз перед экскаватором.
Как он обрадовался!
От напряжения не осталось и следа. Отбежав в сторону и велев мне не делать резких движений, потому что опасно, сынок исполнил танец тумбу-юмбу – ну вылитый папуас в защитном комплекте!
В развалинах, которые погребли под собой жёлоб вокзала, раздался вой. Его подхватила ещё одна неведомая нам – и невидимая пока что – тварь. И ещё одна. И ещё сразу несколько… Патрик замер, прислушиваясь. Вскоре выли уже не менее двух десятков животных.
– Батя, стая собирается на охоту. А дичью суждено стать нам. Поэтому мы должны быть готовы. – Патрик медленно подошёл к кучкам этого, крайне неприятным на вид, и присел рядом с той, что слева. – Батя, это оружие. Чтобы приручить его, надо для начала неспешно засунуть внутрь руку.
– Что?! Притронуться?! Совать в это руку? – не поверил я, подойдя к Патрику. – Как это может быть оружием?!
Вой приближался. По бетонному желобу к вокзалу что-то двигалось.
– Именно совать, именно в это, – сын бесцеремонно разрушил надежду на то, что у меня слуховые галлюцинации.
– Но это же…
– Отлично, великолепно, внушает оптимизм?
– …мерзко.
Это слишком уж напоминало микс из концентрированной рвоты и коровьего навоза. Причём в большом количестве. Мой привыкший ко всему организм взбунтовался, сотрясаясь в спазмах и грозя выплеснуть скудное содержимое желудка на это. Однако сына ничуть не смущал вид кучи, в которую он предлагал мне сунуть руку. А ведь это, помимо того, что выглядело неприятно, ещё и подрагивало да щёлкало зубами.
Твари всё ближе. Их слаженный вой превратился в беспорядочные лай и визг.
– Ты уверен, что это – оружие? – на всякий случай спросил я.
– Уверен. – В голосе Патрика прозвучала усталость. Похоже, мой мальчик потерял надежду уговорить меня сделать нечто очевидное для него до того, как сюда примчатся голодные твари путников. – Батя, если ты не сумеешь… Нет смысла дальше. Я не доведу тебя, ты не выживешь тут.
Во как. Оказывается, это не я оберегаю мальца от опасностей чужого мира, но он меня ведёт к Цитадели. «Молодец, сынок, далеко пойдёшь. Главное – чтобы пуля не остановила». Мысленно я трижды сплюнул. В скафе не очень-то удобно по-настоящему это делать через левое плечо, поэтому – лайт версия.
– Батя, чтобы управлять этим оружием, надо чётко понимать, что оно такое есть. И нельзя относиться к нему так, как ты. Оно этого не поймёт и не будет с тобой взаимодействовать. Или будет, но плохо. Оружие надо любить.
Нравоучения Патрика так меня возмутили, что я не нашёлся с достойным ответом.
Это я-то не люблю оружие?!
Да Макс Край стволом даже зубы чистит и задницу вытирает! Застать меня без оружия нереально в принципе. Будь у меня собака, она спала бы на коврике цвета хаки, жрала бы тушёнку и пила исключительно из солдатской фляги. А на прогулку выходила бы с пулемётом, чтобы пострелять по кошкам, трагически заблуждавшимся, что крона дерева – надёжное укрытие.
Да мне пушку приятней обнимать, чем трогать талию фотомодели!..