– Что – только?! – удивились мытари. Стариковская борода аж затряслась. «Ёж» и «морок» противно взвыли, предвкушая кровь. – Что – только? Ась?
– Товар у нас есть. Продать хотим. Купить желаете? – Ярл кивнул на двух рабов, что валялись среди припасов.
Он указал на Эрика и Гель.
И утром было торжище.
Ёсида скучает по сыновьям. Каждое утро он трогает Топь в надежде услышать хоть какую-то весточку. Старик мастерит единорогов, курит опиум, договаривается с торговцами о поставках исходников – и ждет. Ёсида давно не боится вербовщиков, ибо возраст и здоровье запрещают ему нацепить аксельбанты и ринуться в рукопашную. Срок эксплуатации подходит к концу, пора признать: отставнику не обнять больше своих близнецов. Не судьба. Но верить в то, что встреча еще возможна, ему никто не запретит – старику положено быть глупым, на то и седины, и дрожание членов.
День за днем, луна за луной…
И вот однажды, проверяя ловушки для крабов, Ёсида почувствовал дуновение ветерка, нежное, как лепесток лотоса. «Ёсида! – прошептал ветер. – Это дыхание сына твоего Муры! Он вернулся!»
Лодке, самой умной вещи Ёсиды, давно не терпелось отправиться в путь. Она всегда была сыта и довольна, потому что постоянно ела что-нибудь: червей, траву и мелкую рыбешку, каракатиц и жуков-плавунцов, утят и детенышей каланов. Наконец-то ее мечта сбылась: отталкиваясь дном от воды и очеса, направляемая ластокилем и двумя хвостовинтами, она заскользила по Китамаэ. Меленькие чешуйки, усыпавшие борта, тысячекратно отражали радостное лицо старика, который мысленно отдавал команды, корректируя направление взмахами ресниц и морщинами на лбу.
Он внимал ветру и брызгам, он видел знаки в полете фламинго. Поголовье чомг, умноженное на количество бакланов, ныряющих за протобатрахусами, есть точное расстояние до цели. Китамаэ никогда не обманывала старика, Топь любила блаженных.
Расстояние испугало Ёсиду. Слишком далеко, за сутки по болоту не добраться. И за двое. И за десять. Оставалось лишь одно…
* * *
Блокпосты Цуба-Сити охраняют ме́ха.
Андроидам нет дела до одинокого старца.
Ёсида швартует лодку возле торпедного катера, отдыхающего на ТО после дежурства в демилитари-зоне. Вживленный в рубку торпедоносца симбионт-сапиенс пытается заговорить с Ёсидой – мол, что вы думаете о поэзии: хокку, танка, рифмы всякие. Старик игнорирует болтовню, ему некогда думать – надо действовать. Симбионт плачется, что в любой момент его переключат в режим камикадзе, а героя даже выслушать не хотят. Это оскорбление! Он – торпедоносец, а не байдарка, он этого так не оставит, отомстит, пусть только старикашка выйдет в Топь!
Майор не обращает внимания на угрозы: молодо, зелено, остынет – отпустит…
Таможенник похож на краба, а Ёсида частенько ловит крабов и варит. Потому что вкусные. Жаль, этого нельзя сварить. И выбросить красную тушку в Топь.
– Нет денег. – Отставник разводит руками.
– В вашем возрасте – и ни единого ре? – удивляется таможенник.
– Именно.
Краб медлит, клешня мнет подбородок:
– Я могу согласиться на взятку жизнью. К примеру, э-э… два месяца?
– Три недели осталось. Но все не отдам. Два дня. Оформляем?
Краб кивает.
* * *
Перевозчик сам находит Ёсиду. Перевозчики чувствуют нужных людей, и подсказки Китамаэ тут ни при чем. Хозяева телепортов подошвами ботинок слушают сплетни асфальта и витрин бутиков, голорекламы рисуют для них портреты вероятных клиентов.
– Эй, старик, тебе нужна моя помощь?
– Да, нужна.
Перевозчик – бывший вояка, гражданин с расконтаченными извилинами. Ублюдки из Корпуса Запаса поимели его череп, впарив четкую установку «НЕ УБИВАТЬ!!!» Задумав прикоснуться к катане или плазмогану, перевозчик испытает невыносимую боль. Но у него на поясе висят два пистолета, древних, как Китамаэ. «Неужели с помощью этих игрушек можно обойти запрет? Надо бы и себе заиметь», – думает Ёсида и тут же вспоминает: поздно, что́ уж теперь.
Лицо перевозчика скрыто широкими полями шляпы. Отставной майор диктует ему координаты. Перевозчик зубами накусывает цифры на языковой клавиатуре, получает результат и оглашает вердикт:
– В пределах Китамаэ, много не возьму. Возьму все, что есть. Согласен?
– Да.
Телепорт подобен женскому органу. Хищная откровенность, гормоны и сочные выделения. Проглотит пассажира здесь, обязательно подавится и отрыгнет за тысячи ли от Цуба-Сити.
– Имущество?
– Дом в Китамаэ. Лодка.
– Дом не возьму. Хлопотно. Лодку слей на меня, с подтверждением… Ага, порядок. Где?
– Торпедный пирс. Ближайший.
– Энергомонстры есть?
– Откуда, что ты.
– Ой ли? Ну ладно, сам знаешь, чем грозит. Я пробил координаты: там болото кругом, даже блокпостов нет. Утонешь ведь.
– Утону, – равнодушно кивает старик, вытаскивая из-за пояса вакидзаси. – Тебе-то что?
Телепорт сожрет и металл, и пластик, и энергетическую плоть, но так уж принято – обнажаться в путь-дорожку. Прохлада мегаполиса щупает дряблое тело, скрытые видеокамеры любуются пересохшим мясом на хрупких костях.
– Прощай, старик.
– Живи, самурай.
Небытие и рождение.
Смерть там…
* * *
…И первый вздох здесь!
Даже Китамаэ другая. Странно наблюдать Топь однотонной, без изысков, бурой какой-то. И воздух… он отравлен испарениями: то тут, то там болотный газ прорывается сквозь месиво, недостойное называться очесом.
Грибы. Очень много грибов. Разных, причудливых, вырастающих в мгновение и тут же опадающих дымными облачками спор. Грибы везде, впереди и сзади, сегодня и послезавтра, в тумане и криках растревоженных птиц.
А еще здесь водятся иглобрюхи. Ёсида видел одного, плавающего белесым животом кверху. Так иглобрюхи заряжают аккумуляторы перед погружением в глубинные слои Топи, недоступные даже боевым амфибиям в полной выкладке.
Материализовавшись метрах в трех от зыбкой поверхности, старик рухнул в Топь. В грязь, в жижу, в огромную компостную яму. Он тонул, хватаясь за жир и мышцы Китамаэ, умоляя не губить раньше времени, ведь у него есть чуток запаса, с сыном бы встретиться, поздравить с возвращением, направить на верный Путь!..
Китамаэ вняла молитвам старика, остановив погружение у первого дна. До поверхности десятки метров мутной воды. Увязнув в иле и обессилив, Ёсида попросил у Топи кислорода, чтобы надуть стариковские легкие: дай, не скупись, закачай в живот и в волосы, под кожу и в кости.