На следующий день Франсиско Хавьер появился в школе во время большой перемены. Новость о вчерашнем скандале уже была известна всем ученикам, послышались смешки и вопросы, что он сделал со своим матросским костюмчиком. Смех тут же смолк, когда у него в руках заметили отцовское ружье. Стало тихо, многие отошли подальше. Только Алдайя, Молинер, Фернандо и Хулиан смотрели на него, ничего не понимая. Не сказав ни слова, Франсиско Хавьер поднял оружие и прицелился. Свидетели потом скажут, что на его лице не отразилось ни ярости, ни гнева, Франсиско Хавьер был так же механически холоден, как во время уборки в саду. Первая пуля царапнула голову Хулиана, вторая пробила бы ему горло, если бы Микель Молинер не бросился на сына привратника и не выбил у него ружье. Хулиан Каракс ошеломленно смотрел на происходящее, не в силах сдвинуться с места. Все посчитали, что выстрелы предназначались Хорхе Алдайя в отместку за вчерашнее унижение. Уже позже, когда полиция арестовала Хавьера и семью привратника вышвырнули из дома, Микель Молинер подошел к Хулиану и сказал без тени зазнайства, что спас ему жизнь. Хулиану и в голову не приходило, что его жизнь, вернее, та ее часть, которую он мог хорошо себе представить, действительно подошла к концу.
Для Хулиана и его товарищей шел последний год в школе Святого Габриеля. Многие из них, кто чаще, кто совсем изредка, уже обсуждали планы на будущее — во всяком случае те планы, которые строили на их счет родственники. Хорхе Алдайя знал, что отец пошлет его на учебу в Англию, Микель Молинер был уверен, что поступит в Барселонский университет. Фернандо Рамос не раз говорил, что хотел бы поступить в семинарию ордена иезуитов, и учителя считали эту перспективу наиболее для него подходящей. О Франсиско Хавьере Фумеро было известно только, что по настоянию дона Рикардо Алдайя он попал в исправительный дом где-то в Аранской долине, и там его ждала трудная жизнь. Хулиан видел, что их дороги расходятся, и спрашивал себя, что же будет с ним самим. Его литературные мечты и амбиции теперь казались ему более далекими и неосуществимыми, чем когда-либо, а единственное, чего он по-настоящему хотел — так это быть рядом с Пенелопой.
Пока он думал о своем будущем, другие решали за него. Дон Рикардо Алдайя готовил ему должность в своей фирме, шляпник, со своей стороны, решил, что, если сын не хочет продолжать семейное дело, нечего ему сидеть у отца на шее. Втайне он начал хлопотать, чтобы Хулиана забрали на воинскую службу, ибо считал, что несколько лет жизни в лагерях излечат сына от мании величия. Хулиан ни о чем таком и не подозревал, а когда узнал — было уже поздно. В его мыслях безраздельно царила Пенелопа. Его тяготило, что приходится притворяться равнодушным к ней, мимолетные встречи его уже не устраивали. Он настаивал на более частых свиданиях, рискуя быть разоблаченным. Хасинта делала что могла: прикрывала их, безбожно врала, устраивала тайные свидания, придумывала тысячи хитростей, только чтобы подарить им несколько мгновений наедине. Даже она понимала, что этого недостаточно, что каждая минута, которую Хулиан и Пенелопа проводят вместе, связывает их еще сильнее. С недавнего времени Хасинта начала замечать в их глазах бесстрашный вызов желания, слепую жажду быть разоблаченными, чтобы их тайна разрешилась, наконец, громким скандалом и необходимость прятаться по углам и чердакам и любить друг друга на ощупь исчезла навсегда. Время от времени, когда Хасинта помогала Пенелопе одеваться, девушка, рыдая, делилась с ней желанием сбежать с Хулианом, сесть на какой-нибудь поезд и уехать туда, где их никто не знает. Хасинта представляла, каков мир за оградой особняка Алдайя, а потому, содрогаясь отговаривала девушку от опрометчивого шага. Пенелопа по натуре была покорной, и страх на лице Хасинты заставлял ее отказываться от этих мыслей. С Хулианом все было иначе.
Той последней школьной весной Хулиан с тревогой заметил, что его мать и дон Рикардо Алдайя тайком встречаются. Вначале он боялся, что магнат считает Софи достойным дополнением к своей коллекции, но вскоре понял, что встречи в кафе носят характер совершенно формальный и сводятся к разговорам, и только. Софи встречалась с ним тайком. Когда Хулиан решился спросить у дона Рикардо напрямую, что происходит между ним и его матерью, тот рассмеялся.
— От тебя ничего не скроешь, а, Хулиан? Я как раз собирался поговорить с тобой об этом. Мы с твоей матерью обсуждаем твое будущее. Она пришла ко мне несколько недель назад, очень беспокоилась, что отец хочет отправить тебя на следующий год в армию. Она, разумеется, желает тебе добра и пришла ко мне, надеясь, что вдвоем нам удастся что-то сделать. Не волнуйся, слово Рикардо Алдайя: ты не будешь пушечным мясом. У нас с твоей матерью большие планы на тебя. Доверься нам.
Хулиан хотел бы ему верить, но дон Рикардо мог внушить что угодно, но только не доверие. Микель Молинер был согласен с ним.
— Если ты хочешь бежать с Пенелопой — Боже правый! — тебе нужны деньги.
Денег-то у Хулиана и не было.
— Ничего, — сказал Микель, — для этого существуют состоятельные друзья.
Итак, Микель с Хулианом стали планировать побег влюбленных. Бежать, по мнению Молинера, надо было в Париж; Микель полагал, что для умирающего с голоду представителя богемы лучшей декорации, чем Париж, не придумаешь. Пенелопа немного говорила по-французски, а для Хулиана, стараниями матери, французский был вторым родным языком.
— Кроме того, Париж достаточно велик, чтобы затеряться, но достаточно тесен, чтобы не упустить своего.
В распоряжении Микеля была небольшая сумма, составленная из денег, которые он откладывал годами, и того, что ему удалось выпросить у отца под самыми фантастическими предлогами. Отец, конечно, даже не догадывался, на что в действительности пойдут деньги.
— Как только вы сядете в поезд, я стану нем как могила.
В тот же вечер, отшлифовав с Молинером все детали побега, Хулиан пришел в дом на проспекте Тибидабо, чтобы рассказать свой план Пенелопе.
— Ты не должна никому говорить о том, что я тебе скажу. Никому. Даже Хасинте, — начал он.
Девушка завороженно слушала его. План Молинера был безупречен. Микель закажет билеты на выдуманное имя и наймет какого-нибудь незнакомца, чтобы тот забрал их из кассы. Если полиции повезет, и они выйдут на этого незнакомца, он сможет описать только человека, не похожего на Хулиана. Хулиан с Пенелопой встретятся в поезде, никаких ожиданий на перроне, где их могут заметить. Побег состоится в воскресенье, в полдень. Хулиан доберется до Французского вокзала, где его будет ждать Микель с билетами и деньгами.
Самая сложная часть плана доставалась Пенелопе: надо было обманом заставить Хасинту под выдуманным предлогом увести ее с одиннадцатичасовой мессы домой. По дороге Пенелопа попросит отпустить ее ненадолго к Хулиану, пообещает вернуться раньше всех, а сама побежит на вокзал. Оба знали, что Хасинта не даст им убежать, если узнает правду. Слишком она их любила.
— План просто идеальный, Микель, — сказал тогда Хулиан другу.