— Вкусно, правда? Не то что всякие «корнеплоды» да «козье молоко».

— Спасибо, — сказал Пфефферкорн. Он не видел смысла перечить.

— На здоровье. Выпьете?

Пфефферкорн согласился бы, даже если б не имел указаний Сейвори.

— Это нечто. — Титыч передал бокал телохранителю, и тот сунул его под нос пленнику — мол, оцени аромат. — Торфяной, но мягкий.

Пфефферкорн кивнул.

— Чин-чин! — сказал правитель.

По сравнению с труйничкой скотч показался нектаром.

— Попробуйте гравлакс, — сказал Титыч. — Домашнего засола.

— Восхитительно, — сказал Пфефферкорн.

— Приятно слышать. Еще кусочек?

— Благодарю, достаточно. — Пфефферкорн передал пустую тарелку охраннику, хотя весьма охотно взял бы добавки.

Титыч загасил окурок.

— Как прошла поездка? Не слишком утомила?

Пфефферкорн помотал головой.

— Надеюсь, Люсьен не пересолил.

Краем глаза Пфефферкорн заметил угрожающую улыбку Сейвори.

— Нет, я будто на курорте.

Охранник подал ему новую тарелку: икра, крем-фреш, каперсы и нежная слабосоленая сельдь в легкой томатной заливке.

— Вот и славно. Дело принципа, чтоб вам было хорошо и комфортно. — Титыч зажал в губах новую сигарету. — Каждый вправе вкусить удовольствий, которые предлагает этот мир. — Вызвав огненную струю, он сделал затяжку. — Тем более тот, кто скоро его покинет.

85

Пфефферкорн замер. Потом проглотил непрожеванный кусок селедки и отер томатную заливку с губ.

— Что, простите?

Сейвори ухмылялся.

— Вы меня убьете? — спросил Пфефферкорн.

— Чего уж так удивляться? — сказал Титыч. — Вы доставили немало хлопот. Было совсем непросто похитить Карлотту де Валле, а тут еще вы в роли «героя»…

— Погодите! — перебил Пфефферкорн.

Все вздрогнули.

Повисло долгое молчание.

Президент улыбнулся:

— Ну-ну, говорите.

— Я… э-э… полагал, Карлотту похитили «Маевщики-26».

— Именно так.

— Но только что вы сказали, это ваша работа.

— Верно.

— Простите, я не понимаю.

— «Маевщики-26» — это я, — сказал Титыч. — Они плод моей фантазии. Не забудьте, я хочу спровоцировать войну. Что лучше, чем раздуть пламя реваншизма? Главная цель группы — воссоздать Великую Злабию и любыми средствами установить главенство коллективистских законов. Это четко заявлено в ее манифесте, который я сочинил в ванне. Пожалуйста, Люсьен, фрагмент из преамбулы.

Потыкав кнопки смартфона, Сейвори прочел:

— «Наша главная цель — воссоздать Великую Злабию и любыми средствами установить главенство коллективистских законов».

— Что вы с ней сделали? — спросил Пфефферкорн.

— Сейчас она в штабе группы, который расположен в Западной Злабии.

— В Западной Злабии?

— Естественно. Если б штаб размещался здесь, было бы ясно, кто «дергает за веревочки», м-м? Приказы отдаются через связников. Кроме того, кто придаст большую достоверность фальшивому контр-контрреволюционному движению, чем подлинные оголтелые контр-контрреволюционеры? Фантастически преданная компания, ей-же-ей. С детства они натасканы на яростную борьбу за недостижимые цели. Благослови господь коммунистическую систему образования.

— И на старуху бывает проруха, — сказал Пфефферкорн. — Штаты не ввяжутся.

— Чепуха. Штатам милее ввязаться, нежели допустить, чтобы китайцы за бесценок получили газ.

— Но в первый-то раз не сработало, — сказал Пфефферкорн.

— Какой еще первый раз?

— Когда вы инсценировали покушение.

— Так сказали ваши наставники. Пфефферкорн кивнул.

— И вы поверили.

Пфефферкорн снова кивнул.

— Вы хоть знаете, как больно получить пулю в задницу?

— Нет, — признался Пфефферкорн.

— Конечно, иначе поняли бы, что все это полная брехня. Я в себя не стрелял.

— Тогда кто стрелял?

— Вы. В смысле, ваше правительство. Те, кто подбросил вам книгу.

Пфефферкорн смешался.

— Какую книгу?

Титыч взглянул на Сейвори.

— «Кровавые глаза», — сказал тот.

— Во-во. Убойное название.

— Спасибо, — сказал Сейвори.

— Невозможно. В «Кровавых глазах» была фиктивная шифровка, — сказал Пфефферкорн.

— Мои ягодицы утверждают обратное, — сказал Титыч.

— Ведь они ваши союзники.

— Ягодицы?

— Нет, Штаты.

— «На бумаге», но сами знаете, чего это стоит.

— Вы же сказали, что ваше вторжение поддержат.

— Непременно.

— А теперь говорите, что они же пытались вас убить.

— Да.

— Не замечаете противоречия?

Титыч пожал плечами:

— Политика.

— С какой стати я должен вам верить?

— Зачем мне врать?

— А им зачем?

— Масса причин. Чтоб вас оболванить. Чтоб отмежеваться от подготовки хладнокровного политического убийства. Чтоб сохранить образ «славных парней». Во всяком случае, Люсьен перехватил шифровку, и я отделался легким ранением. Но призадумался. Почти сорок лет ваша братия вмешивается в наши дела. Не пора ли самим отведать собственное снадобье? Отсюда и… черт, как там?

— «Кровавая ночь», — подсказал Сейвори.

— Во-во. Классное заглавие.

— Благодарю вас, — сказал Сейвори.

— Короче говоря, — сказал Пфефферкорн, — вы заставили Сейвори заставить меня заставить моего издателя заставить американских тайных агентов убить Драгомира Жулка?

— Да, да, да и нет.

— Нет — про что?

— Про убийство Жулка. Боюсь, вас ввели в заблуждение. «Кровавая…» — черт, опять вылетело…

— «Ночь», — сказал Сейвори.

— Да, класс. Короче, фиктивная шифровка была во второй книге.

Пфефферкорн вытаращился.

— Фиктивная шифровка?

— Мы не могли поместить настоящую, поскольку не располагаем Верстаком.

— А фиктивная-то зачем?

— Чтобы разрушить модель передачи и внести сумятицу.