– На Шмидтовском?
– Да…
– Буду через сорок минут.
– Тогда я успею сделать маникюр…
– Что?! – взревел Леннон.
– Жду в «Порто»… – Она отключилась.
Завидев черный «БМВ», служащий ресторана взмахнул рукой. Лысый Леннон припарковался там, где ему указали.
– Здравствуйте, Нодари Кириякович…
– Здравствуй. – Он протянул парковщику пятисотрублевую купюру, и тот проводил его до самых дверей.
– Серега! – окликнул приятеля.
Серега не отзывался. Он рассматривал фотографии, выставленные на обозрение у входа в ресторан.
– Смотри!
Лысый Леннон пробежал взглядом по лицам. Здесь были снимки знаменитых артистов, певцов, крупных политиков. Все они были увековечены в стенах этого ресторана, видимо, многие из них являлись его завсегдатаями.
На всех фото присутствовал один и тот же человек. Он улыбался с радушием гостеприимного хозяина, и в нем легко угадывался славный представитель многочисленного грузинского сообщества города Москвы.
– Кто это? – спросил Серега, постучав пальцем по стеклу.
– Хозяин…
– Хозяин? – напряженно переспросил Серега, он еще не распрощался с тюремным жаргоном и с трудом воспринимал «гражданскую» лексику.
– Хозяин заведения, – хмыкнул Лысый Леннон.
– Понял.
Официант в зеленом фартуке сопроводил их до столика.
– Что будешь есть? – спросил Лысый Леннон.
– Сам выбирай, я в этом не разбираюсь. Пишут одно – приносят другое.
– Не здесь… – рассеянно обронил Лысый Леннон и знаком подозвал официанта.
– Слушаю, Нодари Кириякович…
– Спагетти с морепродуктами, бутылку красного вина… Да! Не забудь лаваш!
– Сделаем, – заверил официант и заторопился на кухню.
– Поешь – и дуй в машину, – велел Сереге напарник.
– А ты?
– Я Надю подожду.
Серега кивнул и огляделся. Он хотел понять, почему именно здесь бывают все те люди, фотографии которых он только что видел. Нарочитая непритязательность интерьера наталкивала на мысль, что все самое главное в этом ресторане происходит на кухне.
Кроме зала, где сидели они, был еще один, у самого входа. Вне всяких сомнений, существовали и отдельные кабинеты, но сложно угадать, где именно.
– Ешь!
На тарелке, скрученные вороньим гнездом, дымились спагетти, утыканные черными пятнами ракушек и политые подливой, источающей аппетитный запах.
– А это зачем?.. – Сглотнув слюну, Серега ткнул пальцем в сторону вазочки с чем-то белым, похожим на порошок. Из его середины торчала ложка.
– Пармезан, сыр, – поспешил ответить официант. – Это, конечно, на любителя – к рыбе, но мы на всякий случай подаем.
– Принеси «Эспрессо». Сейчас, – приказал ему Лысый Леннон и, повернувшись к Сереге, спросил: – Вкусно?
Втянув в рот длинную макаронину, тот подтвердил:
– Класс!
– Я здесь частенько бываю. – Лысый Леннон окинул глазами стены, расписанные морскими сюжетами. – Здесь даже модель корабля есть. Видел? Жаль, только одна и плохонькая… Будь я хозяином, поставил бы штук десять разных. Чтоб с парусами и с пушками.
– Угу, – отозвался Серега.
Лысый Леннон ответил снисходительным взглядом. Мгновение спустя выражение его лица переменилось. Он распрямился, сосредоточив свой взгляд на ком-то за спиной приятеля.
Серега оглянулся.
В зал вошла необычайно привлекательная женщина. Как флагманский корабль, под всеми парусами она устремилась к их столику. Полы наилегчайшего мехового манто живописно развевались за ее спиной.
Швейцар, семенивший позади дамы, едва успел подхватить сброшенную на ходу шубку. Надя, а это была именно она, осталась в тоненьком белом свитере и светло-голубых брюках, обтягивающих стройные ноги в ковбойских сапожках.
На вид ей было не больше двадцати пяти, хотя придирчивый взгляд мог обнаружить в ее внешности штрихи, указывающие на действительный возраст: пресловутый тридцатилетний рубеж был давно позади.
Лицо, узкое и правильное, прямой нос, глаза не большие и не маленькие, твердый взгляд и вьющиеся каштановые волосы ниже плеч. Она напоминала породистую лошадь, норовистую, нервную и хорошо осознающую свое исключительное положение.
Ее тонкие ноздри подрагивали от напряжения, когда она усаживалась на стул, придвинутый официантом.
– Кофе, как обычно… Есть не буду – кусок в горло не лезет.
Официант снова устремился по своему протоптанному маршруту, а Лысый Леннон с тревогой вглядывался в лицо женщины.
– Рассказывай, – кивнула Надя. Можно только удивляться, как решительно и умело она управлялась с мужчинами. – Рассказывай, я говорю.
– В старухином доме ничего не нашли…
– Это я уже слышала. Теперь объясни, почему.
Лысый Леннон повернулся к Сереге:
– Поел?
Тот покрутил головой.
– Иди!
Не смея возразить, Серега встал из-за стола и направился к выходу. И не ошибся бы тот, кто предположил, что он горевал по оставшимся на тарелке спагетти.
Надя помешивала ложечкой кофе.
– Ну?
– Глаз с нее не спускал.
– Дальше, дальше, Нодарик…
– Упали ей на хвост сразу, как только поняли, что девчонка что-то нашла. Иначе зачем убегала? На выезде из Брянска упустили, у самой Москвы – догнали. Определили номер мобильника, поставили на прослушку. Жаль, что на это ушло много времени, наверняка что-то пропустили. Нахальная, сволочь, шустрая.
– Нахальная, говоришь? Ну-ну… – Надя усмехнулась.
– Я с ней не слишком церемонился. Бампером припер, чтоб не дрыгалась.
– Не о том рассказываешь. – Надя откинула волосы назад и уселась, сложив перед собой руки. Она в упор смотрела на собеседника.
– Рассказываю, как было! – огрызнулся тот и продолжил: – Через заднее стекло видел, как она говорила с кем-то по телефону. Ребята из Управления слышали: разговаривала с отцом. Послезавтра улетает в Италию, рейс – в Римини. Потом едет в Венецию.
– А вот с этого момента – подробнее… – вскинулась Надя.
– Это все. Остальное – мелочи, по хозяйству что-то. – И он продолжил: – Подъехала к университету, забежала внутрь. Серега обыскивал машину, я – за ней. Глаз не сводил. Ни с кем не разговаривала, никуда не заходила, покрутилась и вышла. А после того, как поставила машину и пошла домой, мы ее прямо на улице…
– Обыскали?