Обстрелы немецких позиций происходили с завидной регулярностью, а русские снайперы днем и ночью караулили на нейтральной полосе. И методично выбивали германских солдат и офицеров. Обнаружить их было почти невозможно — отлично маскировались, полностью сливались с землей и остатками чахлой растительности на полосе. Грохнул выстрел — и нет больше твоего боевого товарища…
Генрих, по сути, проявил излишнюю самоуверенность и небрежность — слишком оторвался от своих во время атаки, вырвался вперед, перестал укрываться за сгоревшими танками, вот и словил пулю.
Макс, идущий чуть позади него, увидел, что Генрих вдруг взмахнул руками и рухнул на землю. Рота Ремера сразу же залегла — чтобы не попасть под обстрел. Противник бешено поливал поле из пулеметов, а затем подключились еще и минометы — стали мочить немецкие цепочки. Солдаты забились в воронки, благо на поле их было предостаточно, и решили переждать обстрел.
Генрих упал в метрах в пятидесяти от роты, но никто из его подчиненных не решился помочь командиру. Вылезать из укрытия было смерти подобно — из-за бешеного огня. Возможно, солдаты решили, что их лейтенант уже мертв, а потому не рисковали. Все равно ему уже ничем не поможешь… Ремер действительно не подавал признаков жизни, лежал неподвижно, но Макс почему-то был уверен, что он жив.
Значит, следовало как можно быстрее вынести его и доставить в госпиталь. Но как? Нельзя же ради одного человека (пусть даже лейтенанта) поднимать в атаку несколько десятков солдат! Под гибельным огнем… По сути, посылать на смерть. Не поймут, да еще, скорее всего, отправят под трибунал — за неправомерный приказ. И будут абсолютно правы.
Макс зло стукнул кулаком по земле — вот черт, ситуация безвыходная. Придется ждать, пока обстрел затихнет, чтобы вытащить Генриха. Но к тому времени он наверняка будет мертв — потеряет слишком много крови. И тут ему в голову пришла одна идея: а что, если…
Конечно, это было опасно, даже очень, но другого выхода все рано не имелось. Ладно, прорвемся… Макс подозвал командира первого взвода, оберфельдфебеля Вильгельма Лебера, прибывшего с недавним пополнением, и приказал:
— Пусть ваши солдаты зажгут как можно больше дымовых шашек и закидают ими все поле. Ветер в ту сторону, рискну вытащить Ремера…
Лебер посмотрел на лежащего впереди лейтенанта, оценил обстановку и скептически покачал головой:
— Слишком опасно, вас подстрелят.
— Знаю, но что делать? — огрызнулся Макс. — Не оставлять же умирать лейтенанта! Обстрел, кажется, стихает, дым пойдет в ту сторону, может, и проскочу. Шанс, как говорится, имеется.
— Я иду с вами, — решительно произнес Лебер.
— Нет, — покачал головой Макс, — вы остаетесь в роте. Если со мной что случится, примете командование. К тому же у меня одного больше шансов прорваться — может, русские и не заметят за дымом. Или подумают, что я перебежчик. По одному точно стрелять не станут. Кроме того, я верю в свою удачу…
Лебер с удивлением посмотрел на него — не шутит ли герр лейтенант? Но он был абсолютно серьезен.
— Ладно, — кивнул оберфельдфебель, — я прикажу своим ребятам закидать дымовухами все это проклятое поле. Сделаем вам прикрытие…
С этими словами он отполз — отдавать приказы. Макс же, наоборот, выждав подходящий момент, рванул вперед. Двумя короткими бросками он добежал до черного остова «тридцатьчетверки», подбитой еще на прошлой неделе, и затаился. Запах горелой человеческой плоти до сих пор еще не выветрился…
Макс прополз между гусеницами и осторожно выглянул — до Ремера от него было не более ста метров. Но напрямую, по открытому полю. А если бежать зигзагами, укрываясь за подбитыми машинами, то, похоже, метров триста. Зато безопаснее. Макс прикину: два броска до ближайшего укрытия, потом рывок влево, еще три короткие перебежки — и он на месте. По идее, должно получиться.
Солдаты стали закидывать поле дымовыми шашками. Те сначала горели плохо, но потом разошлись и заполнили все пространство белым, тягучим дымом. Кажется, пора…
Макс приподнялся и кинулся вперед, решил бежать по прямой, по кратчайшему пути. Авось проскочит, дыма много… Когда-то он неплохо сдавал стометровку, даже участвовал в районных соревнованиях. Вспомним молодость… Макс несся бешеным лосем, перепрыгивая через ямы и перескакивая воронки. Наверное, он поставил мировой рекорд по бегу на сто метров в сапогах при полной амуниции, да еще по сильно пересеченной местности… Красноармейцы, как он и предполагал, стрелять по нему не стали — тоже, видимо, им интересно, зачем это немецкий лейтенант несется по полю со всех ног.
Вот наконец и Ремер. Макс упал возле него, наклонился — слава богу, живой, дышит. Не теряя времени, попытался взвалить Генриха на себя, но не получилось — слишком тяжело. Нет, так не пойдет, надо волоком. Макс приподнялся, ухватил Генриха за сапоги и, пятясь, потащил. Ремер очнулся и громко застонал.
— Ничего, друг, потерпи, — произнес Макс и как можно быстрее зашевелил ногами. Вот и спасительная «тридцатьчетверка»…
Укрылись они вовремя. Едва успели рухнуть, как противник открыл бешеный огонь. Пули звонко защелкали по обгорелому металлу. Хорошо, что их прикрывал крутой бок Т-34, за ним надежно, как за железобетонной плитой. Можно перевести дыхание. Но до следующего укрытия — еще метров пятьдесят. По открытому полю. Между тем дым начал понемногу рассеиваться. Медлить нельзя…
Макс лег на бок, ухватил Генриха за воротник и потащил по земле. Тянуть было тяжело и неудобно, Ремер громко стонал и вскрикивал, когда задевал очередную железку или проваливался в яму. Сапоги прочертили по взрытой земле две длинные борозды…
Через тридцать метров Макс окончательно выдохся и с трудом затянул Ремера в воронку. По крайней мере, здесь относительно спокойно, можно отдышаться. По поверьям, снаряд два раза в одно и то же место не попадает.
Макс достал из кармана сигареты, закурил, осмотрелся. Так, в принципе, можно подождать, пока русские немного успокоятся, а потом ползти дальше. Странно, но он уже привык называть бойцов Красной Армии русскими, хотя прекрасно понимал, что в ее рядах сражаются люди разных национальностей. А кто он сам? По идее, тоже русский, причем исконный (предки из Рязанской губернии), но сейчас вот — немец. Да еще офицер Третьего рейха. Вот такой парадокс…
Макс поправил тяжелую каску (опять съехала на лоб) и осторожно выглянул — как там, снаружи? Тут же рядом с ним взметнулся черный фонтанчик земли — пуля впилась в вывороченную корягу всего в сантиметре от его головы. Он мгновенно скатился вниз. Вот черт, снайпер, бьет точно, не вылезешь! Придется, наверное, ждать до темноты. Но тогда Генрих умрет…
Спасение пришло с правого фланга. Подчиненные Ремера, заметив, что их командира все же пытаются вынести, решили помочь — поднялись и побежали в атаку. Внимание красноармейцев тут же переключилось на них — начали отбивать неожиданное нападение. Но солдаты в каком-то едином порыве достигли траншей и закидали их гранатами. А потом началась рукопашная…