Впоследствии тематика Косова поля стала предметом приложения сил множества авторов. В 1828 г. вышла героическая драма «Милош Обилич» Йована Стерия Поповича. Наряду с «историческими», т. е. легендарными персонажами здесь действуют три аветины (вилы, русалки) и их царица. Однако при всех фантастических допущениях основное содержание драмы составляют отнюдь не чудеса. Главная задача произведения – проповедь патриотизма. Поэтому после короткого пролога с участием аветин на лоне природы следует серьезный диалог на тему, как следует любить Отечество. Во сне Милошу Обиличу в роли «тени отца Гамлета» является царь Душан Сильный, последний из легитимных и успешных правителей Сербии, к тому моменту давно почивший в бозе, который вопрошает: «Где, Милош, твоя клятва, которой ты уверял, что будешь Отечеству верен?» После этих слов царь Душан превращается в кровавую реку, из какового намека высших сил уже точно можно заключить, что мира и покоя на Балканах не будет еще очень и очень долго. Недавнее обострение косовского кризиса и бомбардировки НАТО вновь воскресили главный сербский миф, причем не только в самой Сербии.
Литература о Косовом поле обширна, причем не только ее сербский сегмент. Примечательно, что на Западе в последнее время стала популярна антимифологическая версия тех событий, т. н. «серый миф». Ее смысл в том, что не было никакого Небесного Косово и героического сражения сербов с турками, все это сербская идеологическая диверсия эпохи царицы (точнее – деспотиссы) Милицы – супруги царя Лазаря, правившей страной после поражения на Косовом поле. Дескать, сражались с турками на Косовом поле на самом деле албанцы, предки нынешних косовар, и вот наконец-то пришла пора вернуть им их исконные земли, при этом Милош Обилич описывается как албанский национальный герой. «Серый миф», как, впрочем, и сам миф, живет своей жизнью, но об этом мы поговорим отдельно.
В косовском мифе много действующих лиц, и это не только царь Лазарь и Милош Обилич. Это и уже упомянутый Вук Бранкович. Тень несостоявшегося предательства пала на него самого и на все его семейство, поэтому в балканском мифологическом пространстве все Бранковичи – персонажи, как правило, отрицательные. А между тем и сам Вук, и сын его, будущий сербский деспот Георгий Бранкович, и их потомки – самые настоящие герои и мученики: одни всю жизнь воевали с турками, не вылезая из седла до 80 лет, другие были этими турками ослеплены и умерщвлены.
Досталось от мифа даже женской половине дома Бранковичей. «Проклета Ерина» – проклятая Ирина, супруга деспота Георгия, родом из византийской династии Кантакузенов, изображена в народных преданиях искушенной ведьмой, виновной в гибели многих сербов во время строительства крепости Смедерево – и поныне самой большой крепости в Европе. Тела умерших, как и положено, замуровывали в стены – до сих пор в Смедерево есть т. н. башня Ерины. На самом деле тут сработал скорее синдром Марии-Антуанетты: куда проще свалить все просчеты, да и просто неудачно сложившиеся обстоятельства на чужую принцессу, на иностранку, плохо гармонирующую с родными ландшафтами, да еще и говорящую на другом языке, чем признаться самим себе в собственных ошибках. Деспотиссе Ирине просто не повезло со временем, в котором выпало ей жить. Закат сербской и византийской государственности и захват последней столицы независимой Сербии, а заодно и Константинополя турками не располагал к романтическим балладам трубадуров при луне. После печальных событий середины XV века Сербия на несколько столетий стала смедеревским санджаком – административно-территориальной единицей Османской империи. Сегодня о проклятой Ирине напоминают только страшные сказки да названия придорожных ресторанов в центральной Сербии.
А вот царица Милица – это пример поистине героической женщины, тоже впоследствии канонизированной. После Косовской битвы и гибели мужа она правила разоренной страной, умудрилась подписать более-менее выгодный мир с турками, предусматривавший некоторую независимость Сербского государства (хотя отныне она юридически также звалась деспотиссой, правительницей вассального образования, а не царицей), как могла залечивала страшные раны своего народа, писала литературные произведения и воспитывала сына и единственного наследника царя Лазаря – будущего деспота Стефана Лазаревича, чье правление потом назовут Балканским Ренессансом.
Но не только своей культурной миссией (Стефан унаследовал материнский литературный талант, его «Slovo ljubve» («Слово любви») известно как один из наиболее известных памятников сербской литературы Средневековья) и переносом столицы в Белград прославился деспот Стефан, но и неслыханной доблестью. Выполняя свой союзнический долг перед турками – как истинный рыцарь он понимал его очень четко и в чем-то даже буквально, – деспот вместе со своим войском выступил бок о бок со своими вчерашними врагами-турками под предводительством все того же злосчастного султана Баязида против куда более страшной угрозы с Востока – против Тамерлана. Вот уж кто сметал все на своем пути, не разбирая, кто перед ним: женщины, дети или старики. И складывание пирамид из человеческих черепов – тоже на совести Железного Хромца (так прозвали эмира Тимура). В страшной битве при Анкаре, когда Тамерлан наголову разбил турок, сербский отряд деспота Стефана был единственным подразделением, не отступившим с поля брани и выполнившим свои боевые задачи, а заодно и спасшим сына и наследника султана от лютой смерти. Как будто в награду за то годы правления Стефана Лазаревича оказались относительно благополучными для тех неспокойных времен – этому сюжету посвящен известный роман «Стефан, государь сербский» Славомира Настасиевича.
Тамерлан же опустошил османские земли. Перед битвой при Анкаре на поле брани произошла историческая встреча Железного Хромца и султана Баязида. На черном знамени Тамерлана расправил крылья золотой дракон, попирающий когтистыми лапами весь мир. На зеленом знамени Баязида красовался полумесяц. Беседа властителей мира была прелюбопытной. Баязид сказал надменно: «Какая наглость думать, что тебе принадлежит весь мир!» Тамерлан же произнес в ответ: «Еще большая наглость думать, что тебе принадлежит луна!» После победы над турками Тамерлан поймал Баязида и посадил в клетку. По преданию, он любил подолгу разговаривать со своим пленником, пока тот совсем не испустил дух в страшных мучениях. Вот вам и незавидная судьба победителя битвы на Косовом поле!
Но вернемся к косовским делам. В легенду вошли и дочери царя Лазаря: одна стала супругой Вука Бранковича, другая – Милоша Обилича, а третья – султана Баязида. Так что весь косовский миф отчасти превратился в семейную легенду династии Лазаревичей. Другое родственное семейство, также отметившееся на Косовом поле – Юговичи, – также стали героями многочисленных преданий. Прославился глава рода – Юг Богдан (кстати, отец царицы Милицы) и его девять сыновей, особенно младший – Бошко (или Божко). На Косовом поле они погибли все, одни за другим, а жене Юга Богдана, еще не знавшей об исходе битвы, вороны, по преданию, принесли руку ее мужа…
Оставили свой след на Косовом поле и юнаки, по-нашему – витязи, богатыри или рыцари, если на западный манер: Иван Косанчич, Милан Топлица, Страхиня Банович и другие, аналоги наших Ильи Муромца, Добрыни Никитича и Алеши Поповича. Легендарная история Страхини особо интересна, поскольку относится к общему для славян преданию о неверной жене. Где-то за год до Косовской битвы в отсутствие Страхини турки похитили у него из дома красавицу жену. Он, разумеется, поехал отбивать ее, но тут выяснилось, что саму жену (кстати, звали ее Елена, практически Прекрасная) такое положение дел вполне устраивает и возвращаться домой из объятий турецкого военачальника она как-то не торопится. Во время противостояния Страхини с турком неверная жена подкрадывается сзади и даже нападает на своего мужа! Удивительно, что Страхиня все-таки берет верх. Но с неверной женой сладить – это тебе не турка завалить. После победы Страхиня по местным обычаям должен наказать жену, убив ее либо ослепив, но он вдруг проявляет совсем уж неожиданный для такого случая гуманизм, чем эта история и выделилась на фоне аналогичных. Ей посвящен фильм «Закон любви» (Banovic Strahinja, Югославия – ФРГ, 1981). Разумеется, когда дело дошло до сражения, Страхиня был в первых рядах, ибо…