— Так ты говоришь, — сказал Кроули, — что Он именно так все и задумал? С самого начала?

Азирафаэль добросовестно протер горлышко бутылки и вернул ее собеседнику.

— Может быть, так и задумал, — сказал он. — Может быть. Ну, я полагаю, всегда можно Его спросить.

— Судя по моим воспоминаниям, — задумчиво произнес Кроули, — а мы с Ним никогда не были, как ты мог бы сказать, в приятельских отношениях… Он точно не склонен прямо отвечать на вопросы. По существу, по существу, Он и вовсе на них не отвечал. Он просто улыбался, как будто знал нечто, тебе неизвестное.

— Ну естественно, так оно и есть, — сказал ангел. — А иначе какой же смысл?

В наступившей тишине оба существа задумчиво и отстраненно смотрели вдаль, словно вспоминали события, о которых не думали уже очень давно.

Водитель вышел из пикапа, держа в руках картонную коробку и щипцы.

На площадке лежали весы и потускневшая металлическая корона. Мужчина поднял их щипцами и поместил в коробку.

Затем он подошел к парочке с бутылкой.

— Извините меня, господа, — сказал он, — но где-то здесь вроде бы положено быть еще и мечу, по крайней мере так написано в моей накладной, и мне хотелось бы знать…

Азирафаэль выглядел смущенным. Слегка озадаченный, он рассеянно оглядел землю вокруг себя, затем встал и обнаружил, что последние полчаса или около того он просидел на этом самом мече. Наклонившись, он поднял оружие.

— Простите, — извинился он и положил меч в коробку.

Водитель пикапа, носивший фуражку с эмблемой «Международной экспресс-почты», сказал «Ничего-ничего» и порадовался тому, что встретил здесь такую любезную парочку, — они были для него настоящей находкой, поскольку кто-то ведь должен поставить свою подпись, засвидетельствовав, что он, согласно инструкции, собрал то, за чем его посылали. Тот еще денек, не правда ли?

И Азирафаэль, и Кроули согласились с его мнением, и Азирафаэль расписался в блокноте, засвидетельствовав, что корона, весы и меч собраны должным образом и в исправном состоянии для доставки по неразборчиво написанному адресу, с оплатой по счету со смазанным номером.

Шофер направился обратно к грузовичку. На полдороге он остановился и обернулся.

— Если бы я рассказал жене, что случилось со мной сегодня, — с легкой грустью сказал он им, — она ни за что бы мне не поверила. И я не стал бы ее обвинять, поскольку я сам не могу в это поверить. — Он забрался в свой пикап и укатил.

Кроули поднялся, слегка пошатываясь. Он протянул руку Азирафаэлю.

— Вставай, — сказал он. — Я отвезу нас в Лондон.

Он решил позаимствовать джип. Никто их не задержал.

В машине имелся кассетный магнитофон. Вообще-то для военного транспорта — даже для американского — это редкость. Однако Кроули садился за руль, будучи уверенным, что в машине, на которой он едет, непременно должен быть магнитофон, — и поэтому через пару секунд он появился.

Уже по пути к Лондону он вставил в магнитофон кассету с этикеткой: «Гендель. „Музыка на воде“», и всю дорогу магнитофон играл им «Музыку на воде» Генделя.

ВОСКРЕСЕНЬЕ

Первый день остатка их жизни

Примерно в половине одиннадцатого разносчик доставил воскресные газеты к входной двери Жасминового коттеджа. Ему пришлось возвращаться сюда трижды.

Глухие удары по половику разбудили Ньютона Пульцифера.

Он не стал будить Анафему. Ей, бедняжке, вчера изрядно досталось. Когда Ньют укладывал ее спать, мысли ее были почти бессвязными. Она жила согласно Пророчествам, а теперь Пророчеств больше не осталось. Должно быть, она испытывала растерянность, подобно поезду, которому надо ехать дальше, а рельсы впереди еще не проложены.

С сегодняшнего дня ей, как и всем обычным людям, придется идти по жизни, с удивлением воспринимая все приходящее. Какое счастье.

Зазвонил телефон.

Ньют бросился на кухню и схватил трубку на втором звонке.

— Алло? — сказал он.

В трубке заверещал чей-то неестественно дружелюбный голос с оттенком отчаяния.

— Нет, — сказал он, — это не я. И здесь нет никаких Гажетов, есть Гаджет. Но она еще спит. В общем, — сказал он, — я более чем уверен, что ей не нужна никакая облегченная кладка. И стеклопакеты также. Да поймите же, что этот коттедж ей не принадлежит. Она просто арендовала его. Нет, я не стану ее будить, — отрезал он. — И скажите мне, мисс, э-э… верно, мисс Морроу, [171] почему бы вам не отдыхать по воскресеньям, как это делают все нормальные люди? Вот именно, воскресенье, — подчеркнул он. — Разумеется, не суббота. С чего вы взяли, что сегодня суббота? Суббота была вчера. А сегодня день заслуженного отдыха, воскресенье, я не шучу. Что значит у вас потерялся день? Я лично ничего не терял. Мне кажется, что вы чересчур увлеклись своей торговлей… Алло?

Он с недовольным ворчанием положил трубку.

Ох уж эти телефонные торговцы! Вероятно, у них там произошла ужасная путаница.

На какую-то секунду его вдруг одолело сомнение. Ведь уже наступило воскресенье, верно? Вид воскресных газет вернул ему уверенность. Если воскресная «Таймс» сообщает, что сегодня воскресенье, то можно не сомневаться, что редакция тщательно исследовала этот вопрос. А вчера, следовательно, была суббота, и он в жизни не забудет эту субботу, если только сможет вспомнить, что же именно он не сможет забыть.

Заметив, что он оказался на кухне, Ньют решил приготовить завтрак.

Стараясь никого не разбудить, он обследовал кухонное хозяйство как можно тише, но обнаружил, что все, к чему бы он ни прикоснулся, издает оглушительные звуки. Дверца старого холодильника закрывалась с грохотом, подобным трубному гласу. Струйка сочилась из водопроводного крана, точно у суслика с энурезом, а шуму от него было как от гейзера. К тому же он не смог найти, где что лежит. В итоге, как любой человек, которому когда-либо от начала времен приходилось самостоятельно готовить себе завтрак в чужой кухне, он попросту залил кипятком черный растворимый кофе без сахара. [172]