С неба полился свет, по нему теперь плавали легкие, словно руно, облака. По созревающим пшеничным полям и напоенным влагой лесам гуляло лето. Тишину нарушало лишь жужжание пчел, хлопочущих в клевере, да гадание кукушки. Воздух был нежен, словно благословение, или женская рука.
Грациллоний занимался жеребцами и кобылами, когда к нему примчался мальчик с известием от Саломона. Оседлав Фавония, он на бешеной скорости поскакал в Конфлюэнт. Вдоль левого берега Одиты, по дороге, что вела от Дариоритума Венеторума, двигались незнакомцы. На какое-то мгновение потемнело в глазах. Такое состояние в последний раз испытывал он при потопе.
Мальчик предупредил его, что к ним шли римляне. Слухи о войсках, движущихся с востока, до него доходили и раньше. Кто же знал, что они уже рядом? Как давно не видела Арморика чего-либо подобного.
Впереди ехали двое мужчин. Один из них был в гражданской одежде. Голову другого венчал шлем с красным гребнем центуриона. За всадниками следовали тридцать два пеших воина. Солнечные лучи отражались от кольчуг, щитов и наконечников копий. Три человека в арьергарде вели навьюченных лошадей. Перед всадниками шагал человек в накинутой поверх воинского облачения медвежьей шкуре. В руке он сжимал древко штандарта с римским орлом.
Легионеры… словно в прежние времена, времена Цезаря и Адриана, в молодые годы Грациллония, тогда Британия все еще растила их… не уланы и не варвары, не деревенские рекруты, но настоящие римские легионеры. О Боже, как знакома была ему эта эмблема!
Оторопь прошла. Он стал разглядывать толпу, двигавшуюся в более чем ста ярдах от него, позади легионеров. Были это люди из Озисмии, человек пятьдесят, угрюмые, в грязной одежде. Шли они с копьями и пиками наперевес, с топорами на плечах. Грациллоний даже не оглядываясь знал, что из леса тоже вышли люди и стояли сейчас возле пшеничных полей, а городские жители залезли на крепостную стену и столпились возле ворот. Ему слышно было, как они тихо переговариваются друг с другом.
Солдаты не смотрели ни вправо, ни влево, тем более не оглядывались назад. Они шли к Конфлюэнту. Ритмично взлетала пыль от сапог. Центурион ехал с постоянной скоростью, поддерживая римский строевой шаг. Таким маршем они пронесли когда-то через полмира своих орлов. Двадцать четыре года назад таким же строевым шагом вошел со своими солдатами в Ис Грациллоний.
На противоположном берегу, у моста, с беспокойством наблюдали за происходящим двое часовых. Грациллоний проехал по мосту, копыта звонко простучали по камню.
— Встаньте в сторону, — приказал он. — Скомандуйте часовым спуститься со стены. Освободите проход и улицу. Соблюдайте порядок. Действуйте!
Лица солдат выразили облегчение. Теперь они знали, что делать, и поспешили исполнить приказание.
Он поскакал навстречу легионерам. Приблизившись, стал различать лица. Родственные лица, и не то чтобы он узнал кого-нибудь, но, несомненно, свои. Не менее двадцати из них могли быть только британцами. Теперь они видел и знаки отличия. Второй Августа. Его легион.
Грациллоний поднял правую руку в римском приветствии. Вероятно, он показался им странноватым: крупный мужчина; волосы и борода — каштановые с проседью, грубая галльская туника и бриджи пропахли потом, дымом и лошадьми, и при этом великолепная лошадь, и меч не длинный галльский, а такой же, как у них.
Центурион ответил ему тем же жестом. Грациллоний дернул поводья и поехал рядом с центурионом, колено к колену. Поскрипывали кожаные седла, да слышался четкий звук шагов позади. Центурион был худ и темноволос. Если бы не загар, кожа его была бы светлой. Всадник, что ехал по правую от него руку, — долговяз и белокур, больше похож на горожанина, однако же оказался способен на такое долгое путешествие.
— Хайль, — поприветствовал его Грациллоний, — добро пожаловать в Конфлюэнт.
— Хайль, — неприветливо откликнулся центурион. Оба всадника недружелюбно на него уставились.
— Я Валерий Грациллоний. Можете считать меня здешним руководителем. Как только я услышал о вашем приближении, поторопился вас встретить.
— Вы Грациллоний? — воскликнул штатский. Он едва опомнился. — Это неожиданно.
— Вы, я думаю, согласитесь, что обстановка сейчас… гм… во многих отношениях непростая.
— Начиная с того, что вы при оружии, — заметил центурион.
— Времена нынче опасные. Большинство людей носит оружие.
— Я это уже заметил. И пришли мы сюда частично по этой причине.
Грациллоний почувствовал боль. «Мой брат, легионер, к тому же из моего легиона, неужели мы должны вот так препираться? Зачем? Как жили вы все эти годы в Иске Силурум? Может, ты знаешь, стоит ли до сих пор дом моего отца, и если да, то кто владеет теперь его землей? Что значит для тебя твоя эмблема, которую носили еще четыре сотни лет назад? Не посидеть ли нам лучше за чаркой вина? У меня еще не кончились запасы Апулея. Я охотно угостил бы тебя, центурион, и мы поговорили бы с тобой о прошлом».
— От имени Константина, — холодно обронил он.
— Августа, — уточнил штатский.
— Не будем ссориться, — сказал Грациллоний. — Могу я узнать ваши имена?
— Валерий Энианн, — ответил штатский, — трибун императора, отвечающий за дела в этой области Арморики.
«Земляки, — подумал Грациллоний. — Это, разумеется, давно ничего не значит, за исключением того, что когда римляне только-только пришли в Британию, человек по имени Валерий стал покровителем наших предков. Оба дома их с тех пор стали носить его имя наряду с именами белгов, переделанными на латинский лад, и вот теперь мы оба покинули Британию».
— Кинан, — представился центурион и моргнул. — Что-нибудь не так?
— Да нет, — махнул рукой Грациллоний и посмотрел в сторону. — Удивился. Я знал когда-то человека с этим именем. Вы, случайно, не Деметин?
— Да. Как и Кинан, пришедший в Ис и умерший там.
Грациллоний заставил себя взглянуть в его голубые глаза.
— Какая у вас когорта, центурион?
— Седьмая.
«Да, так и есть. Моя когорта. Так и есть».
— Я получал сведения о вашем продвижении. Встретили вас вроде не слишком дружественно? Все не так просто. Сделаю для вас все, что могу. Надеюсь, разговор у нас выйдет откровенный, и мы придем к соглашению.
Кинан ткнул назад большим пальцем.
— Деревенщина, вот такие, как эти, шли за нами с тех пор, как мы вышли из Редонума, — сказал он. — Они идут с нами до следующей деревни и поворачивают обратно, а на смену им приходит новая партия. И ничего, кроме грубости, мы от них не видим. Одни насмешки, да такие обидные. Мало этого, швыряют в нас камнями и забрасывают отходами. Не представляете, с каким трудом я удерживал солдат от того, чтобы они не ответили тем же.
Взгляд Энианна остановился на Грациллонии.
— Их ровно столько, сколько, по мнению императора, нужно для нашей миссии. Если понадобится, они проложат ему сюда дорогу.