Малышка Тутти вносила каждое блюдо, звонкоголосо объявляя, что же такое на тарелке, с сияющей улыбкой и вообще с таким торжественным видом, будто размахивает дирижерской палочкой.
— Сок куркумы, очищает почки! — объясняла она. — Морские водоросли — источник кальция! Салат с помидорами — много витамина D! Пряные травы ассорти — профилактика малярии!
— Тутти, где ты научилась так здорово болтать по-английски? — наконец не выдержала я.
— По книжке! — заявила Тутти.
— Мне кажется, ты очень умная девочка, — сообщила я.
— Спасибо! — просияла она и от радости исполнила импровизированный танец на месте. — Ты тоже очень умная девочка!
Обычно дети на Бали так себя не ведут. Здешние малыши тихие, вежливые, вечно прячутся за мамину юбку. Но Тутти не такая. Она — звезда. Ей лишь бы покрасоваться и поболтать.
— Я покажу тебе свои книжки! — пропела она и затопотала вверх по лестнице.
— Она хочет стать врачом для зверей, — сказала Вайан. — Как это по-английски?
— Ветеринаром.
— Точно. Ветеринаром. Столько всего спрашивает про животных, а я не знаю, что ответить. Может спросить: «Мам, если мне принесут больного тигра, надо ли сначала забинтовать ему зубы — вдруг укусит? Если заболеет змея и ей надо будет выпить лекарство, где же у нее рот?» Понятия не имею, откуда у нее такие вопросы. Надеюсь, она сможет поступить в университет.
Тутти слетела вниз по лестнице с охапками книг в руках и плюхнулась матери на колени. Вайан рассмеялась и чмокнула дочь, и вся грусть, вызванная воспоминаниями о разводе, вдруг испарилась с ее лица. Я наблюдала за ними и думала, что маленькие девочки, способные внушить своим матерям новый вкус к жизни, вырастают и становятся очень сильными женщинами. Проведя с Тутти всего полдня, я совершенно влюбилась в этого ребенка. И сочинила импровизированную молитву: «Господи, сделай так, чтобы однажды Тутти Нурийаси забинтовала зубы тысяче белых тигров!»
Мама Тутти меня тоже очаровала. Но я просидела в ее лавке уже несколько часов и решила, что пора уходить. В кафе зашли туристы, желающие, чтобы им подали ланч. Одна из туристок, хамоватая пожилая австралийка, громогласно поинтересовалась, не вылечит ли Вайан ее «жуткий запор». Я подумала: «Пой громче, птичка, чтобы все мы могли станцевать под твою песенку…»
— Я завтра приду, — пообещала я Вайан, — и опять закажу твой особый мультивитаминный ланч.
— Твое колено зажило, — сказала она. — Тебе очень быстро полегчало. Инфекции больше нет.
Она вытерла остатки зеленой травяной жижи, покрывавшей мою ногу, и слегка подергала колено, словно нащупывая что-то. Потом проделала то же со вторым коленом, закрыв глаза. Разомкнув веки, Вайан улыбнулась и произнесла:
— Я вижу по твоим коленям, что в последнее время у тебя не было секса.
— Как это видишь? Неужели потому, что они сдвинуты вместе? Вайан рассмеялась.
— Да нет же! Все дело в хряще. Он очень сухой. Гормоны от занятий сексом действуют как смазка для суставов. Давно не было секса?
— Года полтора.
— Тебе нужно найти хорошего мужчину. Я тебе помогу. Буду молиться в храме, чтобы ты встретила хорошего мужчину, потому что теперь ты моя сестра. А когда придешь завтра, я прочищу тебе почки.
— Хороший мужчина да еще и почечная чистка? Неплохое предложение.
— Прежде я никому не рассказывала о своем разводе, — проговорила она. — Но моя жизнь тяжела, очень сложна. Не понимаю, почему жить так трудно.
И тут я сделала странную вещь. Взяла руки целительницы в свои и сказала с совершенной убежденностью:
— Самое трудное уже позади, Вайан.
Я вышла из лавки, по необъяснимой причине дрожа, взбудораженная мощным предчувствием или импульсом, которому пока не в силах была найти ни определения, ни применения.
Мои дни естественным образом разделились на три части. Утро я провожу с Вайан в ее лавке: с ней мы смеемся и едим ланч. После обеда нахожусь у Кетута, старого лекаря: с ним мы разговариваем и пьем кофе. А вечером сижу в своем чудесном садике — в одиночестве с книгой или за разговором с Юди, который иногда заходит и играет на гитаре. Каждое утро, когда солнце восходит над рисовыми полями, я медитирую, а вечером, перед сном, беседую с четырьмя духовными братьями и прошу их позаботиться обо мне, пока я буду спать.
Хотя я пробыла на острове всего несколько недель, меня уже переполняет чувство выполненной миссии. Целью моего пребывания в Индонезии было найти гармонию, но у меня такое ощущение, что мне больше ничего не надо искать, потому что все само собой встало на места. Нет, я не стала балинезийкой (как не стала и итальянкой, и индианкой), но чувствую, что обрела внутреннее спокойствие. Мне нравится, как протекают мои дни, от непринужденного выполнения духовных практик и наслаждения прекрасными ландшафтами к общению с милыми друзьями и вкусным ужинам. В последнее время я много молюсь, без стеснения и часто. Ловлю себя на мысли, что в основном мне хочется молиться, когда я еду от Кетута домой. Мой путь лежит сквозь обезьяний лес и рисовые террасы, в то время дня, когда сгущаются сумерки. Я молюсь, конечно, и о том, чтобы меня опять не сбил автобус, чтобы на дорогу не выпрыгнула обезьяна и меня не укусила собака, но это так, мелочевка; большинство настоящих молитв полны искренней благодарности за мою бесконечную удовлетворенность жизнью. Никогда прежде я не ощущала себя до такой степени необремененной происходящим в моей душе и в мире.
Я все время вспоминаю слова моей гуру о счастье. Она говорит, что люди, как правило, считают счастье чем-то вроде мгновенной вспышки, чем-то, что может возникнуть в их жизни вдруг, как хорошая погода, если сильно повезет. Однако счастье возникает совсем иначе. Это не что иное, как следствие работы над собой. Мы должны бороться за счастье, стремиться к нему, упорствовать и порой даже пускаться в путешествие на другой конец света в его поисках. Принимать постоянное участие в достижении собственного счастья. А приблизившись к состоянию блаженства, прикладывать могучие усилия, чтобы вечно двигаться вверх на волне счастья, удерживаться на плаву. Стоит чуть расслабиться — и состояние внутренней удовлетворенности ускользает от нас. Легко молиться, когда в жизни не все гладко, но не прекращать молитвы, даже когда кризис миновал, — это своего рода завершающая фаза процесса, в ходе которой душа обретает возможность удержать накопленные блага.
Вспоминая о том, что говорила гуру, я беззаботно качу на велике по предзакатному острову и произношу молитвы, больше похожие на клятвы, чтобы засвидетельствовать Богу гармонию внутри себя и сказать: «В этом состоянии я бы хотела остаться. Прошу, помоги запомнить это ощущение удовлетворенности и всегда поддерживать его». Я словно отправляю счастье на хранение в банк, но помимо страхования вкладов его будут оберегать мои четыре духовных брата, и оно станет своеобразной страховкой от будущих жизненных испытаний. Эту практику я назвала «работа над счастьем». Пока я работаю над счастьем, мне вспоминается простая мысль, высказанная как-то моим другом Дарси: вся печаль и невзгоды в этом мире создаются несчастливыми людьми. Не только на глобальном уровне, как в случае с Гитлером или Сталином, но и на локальном, личностном. Взять хотя бы мою жизнь: я совершенно точно могу сказать, когда мое ощущение себя несчастной приносило страдания, расстройства и (по меньшей мере) неудобство окружающим меня людям. Поэтому поиск счастья — это не только забота о себе и действие для собственной пользы, но и щедрый дар всему миру. Избавившись от страданий, вы больше не стоите у мира на пути, прекращаете быть препятствием — не только для себя самого, но и для остальных. Лишь тогда вы становитесь по-настоящему свободными и готовыми служить людям и наслаждаться общением с ними.