И, едва решение оформилось, стало вдруг ясно и то, куда идти. Словно глянула на горную страну с высоты полета орла, увидела все дороги, все потаенные тропки, храмы и рудники, города и хижины. Та самая подсказка, обещанием которой манили рунные кристаллы. Паола засмеялась: ну надо ж было так, стояла дура дурой, ждала откровений свыше, а спросить-то, выходит, и забыла! А откуда взяться ответу, если не задан вопрос…
В последний раз бережно проведя ладонью по траве, Паола встала. Благодарно дотронулась до рунных кристаллов, прошептала:
— Спасибо.
И пошла прочь. Вниз по галечному руслу, точно зная, где, куда и зачем ей надо будет свернуть, какими тропинками обойти еще один великаний город неподалеку, как миновать пещеру, где с давних пор прижился красный огненный дракон, и, кстати сказать, зачем бы стоило заглянуть в ту пещеру, если жильца вдруг не окажется дома. Подумалось вдруг: смешно, я сейчас гномий край лучше самих гномов, кажется, знаю. Ведь у них мудростью рун владеют лишь избранные, и каждый клан — своей, а мне щедро отсыпали, сколько взять смогла. Выходит, не всегда боги жестоки к чужакам. Или даже, поправила себя девушка, вовсе не жестоки. Просто такова их справедливость, холодная, далекая от милосердия, сострадания и прочих человеческих чаяний. Они не любят дармоедов и прихлебателей, выклянчивающих подачки с хозяйского стола. Но зато готовы поделиться с тем, кто честно заплатит, кто ответит на дар — поступком. И вовсе тут нет никакого противоречия. Потому что нельзя, нечестно принимать подарки как должное! Тем более — от богов.
Галька хрустела под ногами, тихий плеск ручья разбавлял тишину, делая ее живой и дышащей. Паола шла легко, чудесное исцеление прибавило сил, и даже голод подзабылся, отодвинулся. Впрочем, девушка понимала, насколько зыбка ее нынешняя бодрость. Надолго не хватит. Ей дали ровно столько, чтобы смогла позаботиться о себе сама. Боги не склонны водить своих избранников за ручку, избавляя от трудностей. Вовсе нет. Ей подарили возможность, надежду вернуться домой, а уж дальше — как сумеет использовать полученное, так и сложится путь. И теперь — первым делом — ей нужна самая обычная, вполне себе земная помощь. Выспаться в тепле, поесть, разжиться припасами в дорогу. В города соваться нельзя, но не все горцы живут в городах.
Да и людей в горах тоже хватает. Правда, не все из них обрадуются, увидев на пороге посланца Империи. Нет, люди — это риск. Ей нужен гном. Причем такой, которому нет дела ни до грызни внутри кланов, ни тем более до далеких войн чужих народов.
Паола знала, где такого найти.
Вниз по галечному руслу, по все более крутому склону, обойти перекат, мельком полюбовавшись на пляшущие над валунами радуги, пересечь, прыгая с камня на камень, слияние двух ручьев (не снимать же тулуп ради такой малости). Еще немного вниз, напрямую через густой ельник, обдирая лицо и руки о густые ветви-лапы. Что за чудеса, даже звериных троп здесь нет! Хоть по воздуху лети, вот только над вершинами темных елей снова гудит ветер, и завывает подкравшаяся незаметно метель — пока еще робко, но к ночи наверняка разгуляется. Свернуть в крохотную долину, зажатую между крутыми лесистыми склонами. Пробраться по узкой извилистой тропе, едва заметной, заметенной ночной поземкой, к небольшому, но добротному дому, сложенному из бревен и валунов.
И постучать в дверь.
Тишина. Едва слышное шарканье шагов. Глухое:
— Кого принесло к ночи глядя?
— Я прошу приюта во имя Вотана.
Дверь надрывно заскрипела, открываясь. Вышедший на порог гном и Паола уставились друг на друга с одинаковым острым интересом.
Гном был стар.
Волчья безрукавка казалась велика для ссутуленных плеч, засаленная меховая шапка щетинилась неопрятными клочьями, а столь же неопрятная борода напоминала седую снеговую тучу. Из этой самой тучи корявым сизым валуном торчал нос. А выше горели остро и холодно глаза — зимние колючие звезды. Зацепили взгляд гостьи — и уже не отпустили.
— Кто ты, дева?
— Странница, ищущая путь, — торопливо ответила Паола. Смахнула налипший на лицо снег. Нужные слова шли на язык сами. — Мир тебе и твоему дому, хозяин. Я прошу ночлега и помощи во имя твоего бога.
— Моего, не твоего?
Паола виновато улыбнулась:
— Что тебе мой бог, почтенный горец. Я верую в Небесного Отца, но здесь страна Вотана, я признаю его силу и власть над этой землей.
— Входи. — Гном отстранился, пропуская гостью.
Девушка сняла тулуп, повесила на торчащий возле двери железный крюк. Обмела сапоги от снега — веник валялся тут же, в углу. И только тогда прошла вслед за горцем во вторую, внутреннюю дверь.
Мягкое домашнее тепло обняло ее. Запах печи, что топится горючим камнем — совсем не похожий на смолистый дровяной дух, — мясной похлебки, свежего хлеба, молока… откуда у них в горах молоко?!
— Сюда проходи.
Крохотная комнатушка служила, видимо, чем-то вроде прихожей; не задерживаясь здесь, гном провел гостью дальше. Девушка осмотрелась украдкой. Похоже, она очутилась в кухне. Простой деревянный стол, несколько табуретов вдоль стены и один у стола. Полка с мисками, кружками и горшками, высокий ларь для муки: деревянный пол рядом с ним притрушен белым. Сундук. Печь на добрую половину стены — высокая, каменная, ничуть не похожая на привычные очаги. Паола даже не поняла, где именно там огонь, откуда топить нужно — все закрыто, одна железная дверца, вторая, сверху тоже забрано железом, но теплом так и пышет.
На полке — горящая свеча в глиняном черепке, еще одна — на столе. И ни одного окна, только двери. Ну, правильно, при таком холоде от лишних окон дом только выстудится.
— Грейся. — Старик махнул на печь. — Пока на стол соберу.
«Собрать» на стол гном умудрился за несколько мгновений. Всего лишь переставил с печи горшок с тушеным мясом, выложил нарезанный толстыми ломтями хлеб на деревянном блюде и две деревянные же ложки. Паола грела руки у теплого печного бока; старик ее не торопил, придвинул к столу второй табурет, сел, сцепив темные пальцы в замок, крякнул.
— Давно не видал я крылатых. По добру ли в наших землях, дева?
— По добру, — уверенно ответила жезлоносица Империи. — Меняли помощь на помощь.
— То-то гляжу, по-нашему чешешь как родная…
— Ой… — Только теперь Паола заметила, что и впрямь говорит не на своем языке. Когда, можно сказать, носом ткнули. Но как?!
Да ясно как.
— Я вот только и поняла, — честно сказала девушка. — Не умела, когда пришла. Дар Вотана, не иначе.
— Бывает…
В голосе горца Паоле услышалось недоверие, и она добавила:
— Привел же он меня сюда. Сама бы точно не нашла.
— Ну, ешь тогда, — буркнул старик.
Ладно, подумала Паола, не верь. На том спасибо, что приютил и накормить не отказался. Всего-то горячее мясо и хлеб, но, Всевышний и все боги гномов, какое же это счастье! С каждым куском — словно жизнь возвращается. Бежит по телу тепло, разливается в каждую жилочку, обнимает, убаюкивает. Там, в ее убежище под скалой, да и пока шла, Паоле тоже хотелось спать, но чувствовалось: заснет — рискует не проснуться. А здесь — безопасно.