Паола зевнула.
— Пойдем. — Старик встал, подхватив свечу со стола, прошаркал к дальней двери. Там оказалась спальня — причем, по всему видать, не жилая. Голые стены, аккуратно застеленная меховым одеялом низкая кровать, едва уловимый запах пыли.
— Для гостей? — спросила Паола.
— Всякое случается, — неопределенно ответил горец. Сунул девушке в руки черепок со свечой и вышел, не дожидаясь ответа.
Паола прошлась вдоль стен. Камень и дерево, и ни щелочки, как в мешке. Всякое случается, говорите? Да уж видно, что гостевая комнатка не только для желанных гостей предназначена! Но Паола не боялась, почему-то старый гном вызывал в ней доверие. А может, не сам гном, а то знание, что привело ее сюда…
Девушка скинула сапоги. Поколебавшись несколько мгновений, разделась, сложила одежду в изножье кровати, оставшись в одной рубашке. Потянулась, радостно ощущая каждую жилочку ожившего тела. Нырнула под одеяло — и заснула, едва успев положить голову на подушку.
Проснулась, как сказал ей потом старый гном, аж следующим вечером, поздним, почти ночью. Наконец-то она ощущала себя по-настоящему здоровой, отдохнувшей и сильной. Но сразу вставать не стала, позволила себе немного поваляться, представляя дальнейший путь. Надо бы спросить у этого гнома, как окрестные горцы относятся к людям. То есть к людям вообще, это раз, и к Империи, это два. Идти торговым трактом было бы намного проще, чем окольными тропами.
Да-да, и еще много чего надо бы.
Вздохнув, девушка поднялась и принялась одеваться.
Гном кивнул при ее появлении, ткнул пальцем в сторону еще одной, незамеченной вчера двери:
— Уборная там.
— Спасибо. — Паола торопливо шмыгнула за указанную дверь.
Когда вернулась, на столе ждал обед. Вернее, как вскоре выяснилось, ужин. Ели молча, лишь старый гном, посмеявшись над девой-засоней, спросил:
— Что, туго в пути пришлось?
Паола кивнула молча. Вспоминать не было сил.
Когда доели, гном неторопливо убрал со стола, протер столешницу рукавом замызганной рубахи и сообщил:
— Я, пока ты спала, руны кинул. Вотан и правда велит помочь тебе. Странные дела.
— Ты умеешь плести чары рун?
— Нет, почти нет. Но я могу читать знаки.
Читать знаки, спросить у рун о будущем и получить ответ! Паола слыхала, будто это умение встречается среди гномов куда реже, чем способность плести рунные чары в бою или, например, в кузне. Вотан и впрямь знал, куда направить ее путь!
— Я кину руны для тебя, — продолжил старик. — Поглядим, чего скажут.
Выудил из-под своей волчьей безрукавки стянутый шнурком кожаный мешочек, сунул Паоле в руки:
— Держи. Думай.
— О чем?
— Ни о чем, просто думай. Отпусти мысли, пусть идут сами. Дай рунам почувствовать, что у тебя на уме, что на сердце.
— Попробую…
Тяжелый мешочек лежал в пригоршне, и казалось, из него сочится в ладони растаявший снег. По спине побежали мурашки. Отпусти мысли, напомнила себе Паола. Проще сказать, чем сделать. Когда не думаешь о чем-нибудь важном, лезет в голову… всякое. Всякое такое, о чем не хочешь вспоминать. О чем не время думать, потому что она должна вернуться домой, а для этого нужно быть сильной, ведь ее некому больше защищать.
Паола вздохнула раз, другой — глубоко, еще глубже. «На уме, на сердце…» На уме у нее предстоящий путь, а в сердце — боль, тоска и одиночество. А еще есть душа, и душа тоже болит. Сильно. Очень. Так сильно, что об этом совсем не хочется думать.
И не надо. Девушка качнула лежащий в ладонях мешочек, сосредоточилась на его тяжести…
Это было немного похоже на ощущение от рунных кристаллов, только теперь не она спрашивала, а ее. И — так странно! — не понимая вопросов, не облекая ответы в слова, Паола чувствовала: разговор идет правильно. Она сумела открыть душу магии рун, и теперь руны сами найдут все истинно важное. Вот чудно, мелькнула мысль, выходит, мудрость рун — это мудрость самого человека? Ну или гнома… Только спрятанная так глубоко, что самому, без помощи, не добраться?
Конечно, Паола не знала, как именно следует вопрошать руны. Откуда бы ей, человеческой девушке? Но, словно под руку толкнули, — рванула тугой узел, опрокинула мешочек над столом. Деревянные, костяные, металлические пластинки рассыпались с дробным стуком. Прикрыв глаза, Паола медленно провела над ними рукой.
Пальцы кольнуло жаром, дернуло вниз. Дерево — тяжелое, гладкое. Одна есть.
Отодвинуть на край стола.
Руку тут же снова потянуло к россыпи рун, разворошить ее, пошарить… холод металла обжег пальцы. Вторая.
Отложить и ее.
Больше ни одна не откликнулась.
Паола провела рукой над рунами раз, другой, третий… Спросила, открыв глаза:
— Все?
Гном ответил не сразу: рассеянно потирая лоб, разглядывал отложенные руны.
— А? Да, все. Собери их, а я пока…
Не договорив, снова уставился на вытащенные Паолой знаки — деревянный прямоугольник, темный, явственно древний, и блестящую стальную бляшку. Девушка взяла мешочек и начала собирать в него остальные руны — медленно, по одной. Теперь, она чувствовала это, можно повертеть знаки рун в руках, поразглядывать. Завораживающее занятие. Эти руны, похоже, собирались не одним поколением. Быть может, несколько сотен лет. Истершиеся и совсем новые, гладко отполированные и выщербленные, вырезанные умелым резцом и небрежно процарапанные. На желтоватой кости, темном и светлом дереве, серебре, золоте, бронзе и железе…
— Как странно, — тихо сказала Паола, — это совсем не похоже на…
Спохватилась: похоже, гному не нужно сейчас мешать. Замолчала, пропуская сквозь пальцы руну за руной. Те падали в мешочек с глухим стуком, и откуда-то Паола знала: теперь они очень не скоро вновь увидят свет.
— На что не похоже? — рассеянно переспросил гном.
— Ну, у нас гадалка жила в городке, с нами по соседству как раз. Когда я еще девчонкой была. Церковь такого не одобряет, за советами нужно в храм идти или к прорицательнице. Но у нас был маленький городок на самой границе, в таких не очень-то соблюдают предписания. А та гадалка — она и правда почти не ошибалась. Так вот у нее был набор, и разбивать его было нельзя. Такие картинки, она их «колода» называла. Все разные. А здесь и одинаковых много, и… не знаю, так кажется, что каждая руна здесь — особенная. Не вместе с другими, а сама по себе.
Старый гном сплел пальцы в замок, ответил задумчиво:
— Ты наблюдательна. И, похоже, в самом деле способна видеть знаки и слышать указания. Это правда, каждая руна здесь особенная. Каждая пришла своим путем, каждая уйдет рано или поздно. Такова мудрость жизни, дева. Собрала? Давай сюда.